«В минуты музыки печальной…». Николай Рубцов

как огненная буря,

      Когда по ветру вытянутся ветви

      И зашумят, охваченные дрожью,

      И листья долго валятся с ветвей,

      Вокруг ствола лужайку устилая…

      Когда стихает яростная буря,

      Сюда приходит девочка-малютка

      И робко так садится на качели,

      Закутываясь в бабушкину шаль.

      Скрипят, скрипят под ветками качели,

      И так шумит над девочкой береза,

      И так вздыхает горестно и страстно,

      Как будто человеческою речью

      Она желает что-то рассказать.

      Они друг другу так необходимы!

      Но я нарушил их уединенье,

      Когда однажды шлялся по деревне

      И вдруг спросил играючи: «Шалунья!

      О чем поешь?» Малютка отвернулась

      И говорит: «Я не пою, я плачу…»

      Вокруг меня все стало так уныло!

      Но в наши годы плакать невозможно,

      И каждый раз, себя превозмогая,

      Мы говорим: «Все будет хорошо».

      2

      И вот среди осеннего безлюдья

      Раздался бодрый голос человека:

      – Как много нынче клюквы на болоте!

      – Как много нынче клюквы на болоте! —

      Во всех домах тотчас отозвалось…

      От всех чудес Всемирного потопа

      Досталось нам безбрежное болото,

      На сотни верст усыпанное клюквой,

      Овеянное сказками и былью

      Прошедших здесь крестьянских поколений…

      Зовешь, зовешь… Никто не отзовется…

      И вдруг уснет могучее сознанье,

      И вдруг уснут мучительные страсти,

      Исчезнет даже память о тебе.

      И в этом сне картины нашей жизни,

      Одна другой туманнее, толпятся,

      Покрытые миражной поволокой

      Безбрежной тишины и забытья.

      Лишь глухо стонет дерево сухое…

      «Как хорошо! – я думал. – Как прекрасно!»

      И вздрогнул вдруг, как будто пробудился,

      Услышав странный посторонний звук.

      Змея! Да, да! Болотная гадюка

      За мной все это время наблюдала

      И все ждала, шипя и извиваясь…

      Мираж пропал. Я весь похолодел.

      И прочь пошел, дрожа от омерзенья,

      Но в этот миг, как туча, над болотом

      Взлетели с криком яростные птицы,

      Они так низко начали кружиться

      Над головой моею одинокой,

      Что стало мне опять не по себе…

      «С чего бы это птицы взбеленились? —

      Подумал я, все больше беспокоясь. —

      С чего бы змеи начали шипеть?»

      И понял я, что это не случайно,

      Что весь на свете ужас и отрава

      Тебя тотчас открыто окружают,

      Когда увидят вдруг, что ты один.

      Я понял это как предупрежденье, —

      Мол, хватит, хватит шляться по болоту!

      Да, да, я понял их предупрежденье —

      Один за клюквой больше не пойду…

      3

      Прошел октябрь. Пустынно за овином.

      Звенит снежок в траве обледенелой,

      И глохнет жизнь под небом оловянным,

      И лишь почтовый трактор хлопотливо

      Туда-сюда мотается чуть свет,

      И только