Путешественница. Диана Гэблдон

сделали это.

      Удивительно – Брианна походила и на Фрэнка, и на Джейми одновременно.

      – Спокойной ночи, Брианна. – Я выключила свет.

      О Фрэнке я продолжила думать в спальне. Большая, на полкомнаты, двуспальная кровать, аквамариновый атлас покрывала – все напоминало о нем, ярко и зримо.

      По сути, здесь мы и попрощались. И сейчас, в преддверии второй разлуки, я вновь вспоминала все, будто снова – и теперь уже действительно навсегда – прощаясь.

      – Клэр, уже начало первого. Ложись-ка спать.

      Фрэнк выглянул из-за книги. Она лежала у него на коленях – наверное, не очень удобно читать лежа. Но свет – мягкий, ласковый – падал так, что Фрэнк находился словно в надежной шлюпке посреди окружающей темноты и холода. И нельзя сказать, что ему хотелось покидать эту шлюпку: январь, едва начавшись, уже накрыл морозами, и хоть батареи работали вовсю, тепло и комфортно было только под тяжестью одеял, в постели.

      Поднявшись с кресла, я принялась раздеваться. Халат, хоть и шерстяной, не согревал.

      – Мешаю? Извини – опять думаю о той операции.

      – Ну разумеется. – Голос был сух и недоволен. Немигающий взгляд, устремленный в одну точку, разинутый рот, туповатый вид – о чем же она думает, как не о работе?

      – В следующий раз я позабочусь о том, чтобы мой вид тебя не смутил. Правда, тогда я не смогу думать.

      Я тоже ответила сухо.

      – Ты думаешь, твои мысли что-то изменят? – Фрэнк закрыл книгу. – Ты провела операцию, выполнила свои обязанности, твоя совесть чиста. Чего же еще? Неужели ты надеешься помогать пациентам силой мысли? – Он передернул плечами. – Сколько можно об этом говорить. Эти переживания бессмысленны.

      – Да. И все же.

      Я залезла в кровать, закутав ноги халатом – до такой степени было холодно. По привычке Фрэнк обнял меня. Я уткнулась носом ему в плечо. Не то чтобы мы были так близки, как раньше, но вместе было по крайней мере теплее.

      – Черт, забыла о телефоне.

      Пришлось снова преодолевать долгий путь шерстяного царства, на этот раз из тепла обратно в холод. Нужно было отнести телефон на свою тумбочку, чтобы Фрэнк не сердился, если ночью позвонят из больницы. Он любил по вечерам общаться со студентами и коллегами, сидя под одеялом. Я тоже была рядом – читала либо готовилась к завтрашним операциям. Но настойчивые позывные телефона посреди ночи выводили его из себя.

      Я была вынуждена просить, чтобы меня беспокоили по ночам только в исключительной ситуации, когда требовалось мое безотлагательное присутствие. Либо если я просила накануне сообщать о состоянии того или иного пациента, как сегодня, например. Резекция на кишечнике грозила ухудшением состояния больного, и, судя по всему, вероятность ночного звонка и возвращения в больницу была выше, чем обычно.

      Выключив свет, я снова принялась преодолевать бескрайнюю пустыню одеял. Впрочем, она