Эхо прошлого. Диана Гэблдон

тяжести медленно помогала родам. Если потянуть, то можно повредить шею, а если головка застрянет…

      «Сто десять гиппопотамов… много их было, этих гиппопотамов», – подумала я, рассеянно представляя, как все стадо строем марширует в лощину, где они будут барахтаться в грязи, восхити-и-ительно…

      – Давай! – велела я, готовясь очистить ротик и носик, как только они появятся.

      Но Лиззи не стала дожидаться понукания, она глубоко вдохнула, вся головка выскочила из нее с отчетливым хлопком, и ребенок упал в мои руки, словно спелый плод.

* * *

      Я зачерпнула еще немного кипятка из дымящегося котелка и добавила холодной воды из ведра. От теплой жидкости руки защипало: кожа между пальцами потрескалась от долгой зимы и постоянной дезинфекции разбавленным спиртом. Я только что закончила зашивать и мыть Лиззи, и сейчас кровь с моих рук повисала в воде темными облачками.

      Позади меня в кровати лежала Лиззи, бережно укрытая одеялом и одетая в рубашку одного из близнецов, потому что ее собственная сорочка еще не высохла. Лиззи смеялась в послеродовой эйфории и от радости, что выжила. Близнецы суетились по обе стороны от нее, что-то шептали с восхищением и облегчением. Один из них поправлял распущенные светлые волосы Лиззи, мокрые от пота, другой нежно целовал ее в шею.

      – Тебя не лихорадит, любимая? – с ноткой беспокойства в голосе спросил кто-то из близнецов.

      Я встревоженно оглянулась и посмотрела на Лиззи: она страдала от малярии, и, хотя приступов не было довольно давно, возможно, стресс при родах…

      – Нет, – ответила Лиззи и поцеловала Джо или Кеззи в лоб. – Я просто раскраснелась от того, что счастлива.

      Кеззи или Джо с обожанием улыбнулся ей, в то время как его брат с другой стороны в свою очередь принялся целовать Лиззи в шею.

      Тетушка Моника кашлянула. Она обтерла новорожденную влажной тряпицей и мягкими, пропитанными ланолином клочками шерсти, которые я принесла с собой, а потом завернула малышку в одеяло. Родни уже давно наскучило происходящее, и он заснул на полу возле корзины с дровами, посасывая большой палец.

      – Тфой отец, Лиззи, – с легкой ноткой неодобрения в голосе сказала тетушка Моника. – Он там софсем самерзнет. Und die Mädel он хотеть фидеть, с тобой, но не столько много с эти…

      Она умудрилась кивнуть на кровать и в то же время скромно отвести взгляд от игривого трио. Мистер Уэмисс и его зятья потихоньку восстанавливали отношения после рождения Родни, но лучше было не торопить события.

      От ее слов близнецы засуетились, вскочили на ноги. Один подхватил с пола Родни, обращаясь с ним с ласковой непринужденностью, другой поспешил к двери, чтобы привести мистера Уэмисса, которого в суматохе забыли на крыльце.

      Он слегка посинел от холода и волнения, но его худое лицо просияло от радости, словно осветилось изнутри. Он весело и сердечно улыбнулся Монике, коротко взглянул на маленький сверток и нежно его погладил, но все внимание было отдано Лиззи,