Мое любимое чудовище. Элизабет Хойт

понимает, – пояснил Индио.

      – Давай-ка раздевайся, – поторопила Лили сына, – а то вода остынет.

      Мальчик вздохнул.

      – Но он понимает.

      Подбоченившись, Лили вскинула бровь.

      – Калибан очень умный, – не унимался Индио, стягивая рубашку.

      Лили закусила губу.

      – Откуда ты знаешь?

      Пожав плечами, Индио уселся на пол и принялся снимать чулки.

      – Просто знаю, и все.

      Сдвинув брови, Лили задумалась. У нее не было сомнений, что Калибан слабоумный. Неужели притворяется? Но зачем?..

      – Мама, – нетерпеливо позвал мальчик, уже раздевшись. – Можно я искупаюсь сам? Я уже большой.

      Лили считала это преждевременным: Индио сам мог вымыть в лучшем случае мордашку, руки и ноги, а об остальном, как правило, забывал, – но сейчас почему-то не стала возражать.

      – Хорошо. Только вымойся как следует, а я попозже зайду, ладно?

      – Да, мама, – ответил Индио, стягивая штанишки.

      – Мод, не могла бы ты… – начала Лили, открыв дверь, и тут же осеклась.

      Калибан стоял возле камина со страницей ее пьесы в руках, на лбу его залегли еле заметные складки, и внимательно читал текст.

      Тихонько прикрыв за собой дверь, Лили скрестила руки на груди, словно хотела успокоить отчаянно колотившееся сердце, и вскинула бровь:

      – Кто вы такой?

      Глава 4

      Девять месяцев спустя у царя родился первенец, но был он ужасен: с головой, плечами и хвостом быка. В остальном его тело было человеческим, а кожа черна, точно эбеновое дерево. Царица лишилась чувств, когда взглянула на чудовище, которое породила, и больше не оправилась от потрясения…

      Медленно развернувшись, Аполлон уставился на мисс Стамп. Его так захватила пьеса, которую, как он подозревал, написала она, что он не услышал звука открываемой двери. Возможно, если бы он никак не отреагировал на ее слова…

      Громко фыркнув, мисс Стамп сказала:

      – Я не дурочка, знаете ли. И если читаете это… – она кивком указала на страницу в его руках, – то вы отнюдь не слабоумный. Так кто же вы и к чему этот цирк?

      Что ж, он предпринял последнюю отчаянную попытку, но она не увенчалась успехом. Аполлон опустил листок на столик рядом с камином, тоже скрестил руки на груди и посмотрел на мисс Стамп. Что бы она ни думала, он действительно не мог говорить.

      Мисс Стамп нахмурилась – весьма свирепо для столь миниатюрного создания – и потребовала:

      – Отвечайте! Вы от кого-то прячетесь – возможно, от кредиторов? Как вас зовут?

      Она оказалась очень близка к правде. Лучше сменить тему, пока у мисс Стамп не разыгралось воображение. Аполлон вздохнул, вытащил из кармана блокнот, открыл чистую страницу и написал: «Я не могу говорить».

      Лили, взглянув на написанное, фыркнула.

      – В таком случае хотя бы представьтесь: как ваше имя?

      Аполлон вновь принялся писать: «Пусть будет Калибан».

      Сдвинув брови, Лили уточнила:

      – Вы в самом деле не можете говорить?

      Теперь она