Кровавая заутреня. Нина Левина

Васильевич узнал того самого капрала Алексея Громова, бывшего у них в гостях. От такой наглости подполковник ещё больше вознегодовал и пришёл в ярость.

      – Да как вы смеете! Да я вас! Подлец! Мерзавец!

      Слова сами извергались изо рта Панкрата Васильевича, глаза наливались кровью. Он хотел было схватиться за саблю, но вспомнил, что оставил её дома, отчего пришёл в ещё большее бешенство.

      – Убью негодяя!

      Алексей выступил вперёд, расправив плечи и заслонив собой вскрикивающую от страха при каждом слове Кати.

      – Сударь, я понимаю ваш гнев… – начал было Алексей.

      – Понимает он! Мерзавец! Явился как вор! Мою дочь опозорить! Ух, я тебе!

      Подполковник подбежал и замахнулся, но капрал перехватил его руку и спокойно произнёс:

      – Выслушайте же меня. Я не вор, а честный человек, и хочу просить руки вашей дочери.

      Кати быстро взглянула на него и ахнула.

      – Что? – прошипел подполковник. – У тебя хватает наглости…

      – Не наглости, а чести. Мы с Катериной Панкратовной любим друг друга.

      – Любите? Ты любишь этого наглеца? – опешивший подполковник уставился на дочь, а та кивнула вместо ответа.

      – Марш домой, бесстыдница! – крикнул он.

      – Но батюшка… – робко попыталась возразить Кати.

      – Марш! Кому говорю! – брызгая слюной, проорал оскорблённый отец и топнул ногой. – Живо!

      Глаза Кати наполнились слезами, она с испугом взглянула на Алексея, но тот ободряюще улыбнулся:

      – Беги, Катенька, не волнуйся. Мы поговорим как мужчина с мужчиной. Обещаю, что всё будет хорошо.

      Кати тронула его за руку и стремглав промчалась мимо отца, провожающего её взглядом, метающим молнии.

      – Значит, уже Ка-а-тенька, – протянул подполковник, поворачиваясь к Алексею. – Вон уже до чего у вас дошло!

      – Сударь, не нужно оскорбительных намёков, – возразил тот. – Катерина Панкратовна – чистый ангел и не сделала ничего, порочащего её девичью честь.

      – Молчать! Негодяй! – снова проорал взбешённый подполковник. – Я тебя в порошок сотру, сопляк!

      – Позвольте напомнить, – возвышая голос, ответил Алексей, – что я не нахожусь у вас в подчинении, а за беспочвенное обвинение могу бросить вызов! Но я не желаю с вами ссориться, Панкрат Васильевич, – он снова перешёл на спокойный тон, – а лишь прошу не становиться на пути двух влюблённых людей. Я от всего сердца люблю вашу дочь и прошу её руки.

      – Шиш тебе, а не рука Кати! Ты обманул доверчивых родителей, творил непотребство за нашими спинами, а теперь, припёртый к стене, решил выкрутиться! – вскипел подполковник.

      – Никто не припёр меня к стене! За несколько минут до вашего появления я просил Катерину Панкратовну составить моё счастье. Она ответила согласием, но сказала, что всё в руках ваших и Ульяны Назаровны. Вы можете сами спросить свою дочь, она подтвердит наш разговор.

      – Да она сейчас что угодно подтвердит,