Кровавая заутреня. Нина Левина

будем как положено на Страстной седмице. Ужо я вам спуску не дам. А ноне чего уж там, не так уж и велик грех. Без мяса – и ладно. А то ведь и ослабнуть можно с голодухи. Вдруг враги, а вы на ногах еле стоите.

      – Ослабнешь тут с голодухи! Ох, уморила! – из спальни донёсся смех Ульяны Назаровны.

      Ей с утра не здоровилось, то в жар бросало, то в холод, то земля из-под ног выскальзывала. Вот она и прилегла подремать, а проснулась, разбуженная приездом мужа. Хотела встать, но стены с потолком такую круговерть принялись отплясывать, что Ульяна Назаровна не рискнула. Надо бы лекаря как-то позвать, кровь пустить или пиявок поставить.

      – Где ж тут врагам взяться? – возразил подполковник, придирчиво рассматривая извлечённый из сундука почти новый мундир.

      Сшит он был лет пять назад, только с размером тогда не угадали, слишком широк оказался. Зато теперь в самый раз будет. В сундуке залежался немного, присыпанный от моли нафталином. Запах-то ничего, выветрится, чай не к благородным дамам на раут идти. А солдаты и не к таким ароматам привыкшие, их даже смесью запахов конского пота с порохом и кровью не сразить. А тут всего лишь нафталин.

      – Да вокруг нас одни враги! – вдруг выпалила Феоктиста, и подполковник с удивлением уставился на неё. – Я-то всё примечаю, глаза и уши для того Богом дадены. Улыбаются, мол, прошу пани, а как спиной повернёшься, так шипеть начинают, аки змеи.

      – А-а, вот ты о чём. Так язык у них такой, шипящий, – с облегчением вздохнул Панкрат Васильевич и вернулся к обзору мундира. Придирчивый глаз заметил отпоровшийся угол обшлага и болтающиеся на соплях несколько пуговиц. – Елизар! – крикнул подполковник.

      – Так нету Елизара, голубчик! – отозвалась жена. – Ты ж его сам утром с поручением отправил.

      – Запамятовал, – проворчал Панкрат Васильевич. – А он и рад, небось. Там делов-то на час, ежели по дороге в корчму не заглядывать. Тогда, голубушка, придётся тебя просить о помощи. Надобно пуговицы покрепче пришить и обшлаг приметать.

      – Не гожусь я сегодня в помощницы, – вздохнула жена. – Встать не могу, кругом всё ходит.

      – Феоктисту, что ли попросить?

      – Я вам, батюшка, сослепу такого нашью. Главнокомандующий вмиг до майора разжалует.

      – Голубчик, попроси Кати, – предложила жена.

      – А где ж она?

      – Да разве ты её не встретил? Она к Висле частенько ходит на прогулку, напротив моста прохаживается.

      – Странно, Кати я не видел.

      – Может, в саду с пани Катаржиной? Поищи, она где-то рядом должна быть.

      Панкрат Васильевич накинул сюртук и быстро спустился по лестнице. Выглянул на улицу, надеясь увидеть дочь, потрепал холку привязанному к изгороди коня. Из сада доносились женские голоса, и подполковник решил, что Кати там. Но возле кустов поречки возились только пани Катаржина и Яся. Они заметили подполковника и приветливо помахали