Правда. Терри Пратчетт

взбредет. Это же логично.

      В сарай за «Ведром» Уильям пришел в задумчивом настроении.

      Доброгор поднял взгляд от камня, на котором тщательно набирал текст афиши.

      – Твоя доля ждет вон там, – сказал он, кивком указав на верстак.

      Доля состояла в основном из медяков. И в ней было почти тридцать долларов.

      Уильям уставился на нее.

      – Тут какая-то ошибка, – прошептал он.

      – Господин Рон с друзьями несколько раз возвращались за новыми партиями, – сообщил Доброгор.

      – Но… но там же было написано о самых обычных вещах, – сказал Уильям. – Даже не очень важных. Просто… о том, что случилось.

      – Ну так народ любит знать о том, что случилось, – ответил гном. – И думается мне, что завтра мы продадим в три раза больше, если срежем цену вдвое.

      – Срежем цену вдвое?

      – Народ любит быть в курсе. Вот что я думаю. – Гном снова усмехнулся. – Там в подсобке ждет юная дама.

      В те времена, когда в сарае была прачечная, еще в долошадковую эпоху, часть его отгородили дешевыми панелями, чтобы отделить служащих от того человека, чьей обязанностью было объяснять клиентам, куда запропастились их носки. Сахарисса сидела на стуле, выпрямив спину, крепко вцепившись в сумочку и прижав локти к бокам, чтобы как можно меньше соприкасаться с царившей в сарае грязью.

      Она кивнула Уильяму.

      Так, а почему он попросил ее прийти? Ах да… потому что она была более-менее рассудительной, вела дедушкины книги, и еще, по правде сказать, потому, что Уильям нечасто встречал грамотных людей. Он встречал тех, для кого ручка была невероятно сложным механизмом. И раз уж Сахарисса знала, что такое апостроф, он готов был смириться с тем, что она ведет себя так, будто живет в прошлом веке.

      – Значит, вы теперь здесь работаете? – прошептала она.

      – Похоже на то.

      – Вы не упоминали о гномах!

      – А ты возражаешь?

      – О нет. По моему опыту, гномы – народ очень законопослушный и респектабельный.

      Уильям осознал, что говорит с девушкой, ни разу не бывавшей на определенных улицах в час закрытия баров.

      – Я уже добыла для вас две хорошие новости, – продолжила Сахарисса так, словно выдавала государственную тайну.

      – Э… да?

      – Дедушка говорит, что на его памяти это самая долгая и холодная зима.

      – Правда?

      – А ему восемьдесят. Это большой срок.

      – О.

      – И еще вчерашнее Ежегодное Соревнование Клуба Выпечки и Флористики Сестричек Долли пришлось отложить из-за того, что опрокинулся стол с тортами. Я расспросила секретаря и все подробно записала.

      – О? Гм. А ты правда думаешь, что это интересно?

      Сахарисса вручила ему страничку, вырванную из дешевой тетрадки.

      На ней Уильям прочел:

      «Ежегодное Соревнование Клуба Выпечки и Флористики Сестричек Долли проводилось в Читальне на Лоббистской улице в Сестричках Долли. Председательницей была госпожа