Позывной «Грач». Валерий Николаевич Ковалев

техникой.

      Попыхивая из выхлопной трубы дымком, «Белорус» выехал со двора в проулок, оттуда на улицу, и затарахтел по дороге, распугивая куриц. У последней хаты свернул к неглубокой балке, спустился вниз и через километр вырулил к заливному лугу. Дальше голубела река с наклонившимися над ней вербами, на лугу стояли копешки скошенного пырея.

      У крайней Юрка заглушил мотор, вместе с дедушкой выбрались из кабины. Достав из тележки пару вил и поплевав на руки, загрузили ее с верхом

      – Деда, я искупнусь? – утер со лба пот Юрка.

      – Искупнись, внучек, а я остыну в холодке, – согласно кивнул.

      Вскоре тот плескался в текучей воде, а старик, попыхивал сигаретой в тени деревьев. Накупавшись и поныряв, Юрка уселся рядом с Петром Ивановичем. Помолчали.

      Пить-пить, – носились над рекой ласточки, высоко в небе кружил ястреб.

      Деда, правда, что мы из сербов? – нарушил тишину Юрка. – Мне как-то бабушка рассказывала.

      – Правда.

      – И откуда они тут взялись?

      Пришли служить в Россию лет триста назад, охраняли ее южные рубежи. На берегах Донца основали военные поселения, называвшиеся Славяносербией. Мой дед с бабкой еще знали язык, а вот я с сестрой уже нет. Забыли.

      – Интересно, – отогнал от лица жужжащего комара Юрка. – Так они были военные?

      – Ну да. Два гусарских полка с семьями. Всех потом записали в казаки. Ну что, поехали назад? – с кряхтением поднялся старик.

      – Поехали, – натянул внук футболку с шортами и сунул ноги в шлепки. Пошагали лугом к трактору. Вскоре он стрекотал обратно. За рулем теперь сидел дед. Внук пристроился сбоку.

      Во дворе отец, закончивший возиться с насосом, быстро разгрузил тележку, расстелив траву вялиться на солнце.

      – Это за лето уже четвертая, – довольно распушил усы дед. – Будет чем зимой кормить живность.

      Когда солнце повисло у горизонта, а от реки потянуло свежестью, семья уселась ужинать. Теперь ели шкварчащую яичницу на сале и пышные оладьи, намазывая вареньем и запивая горячим чаем. В стороне Джек лакал из миски чуть теплую овсянку.

      Затем бабушка с матерью убрали со стола (Оксанка помогала) и ушли в хату. Дед с отцом, вынув сигареты, закурили.

      – Какие будут планы на завтра, батя? – окутался дымом Николай.

      – Трэба заменить два стояка в заборе, сгнили. А потом возьму у соседа лодку, сплаваем на тот берег. Пару дней назад прошел хороший дождь, люди говорят в лесу пошли опята.

      Посидели еще немного. На землю опустились сумерки, где то в садах зацокал соловей. Замолчал, словно набираясь силы, и начал выводить трели. Все внимали.

      – Неказистая вроде птаха, – оценил Петр Иванович. – А поет, душа радуется.

      – Это точно, – сказал Юрка. – Жалко в городе их нет.

      – Зато стало полно воронья – заметил отец. – Производство стоит, свалок и отходов меньше, а их целые стаи.

      – По народным приметам, столько ворон к войне, – вздохнул дед. Остальные промолчали.

      – Ну ладно, пора спать, – затушив окурок, встал и отравился в хату.