Растяпа. Ни ума, ни совести, ни чести. Анатолий Агарков

не совсем этичное выражение, чтобы проверить – насколько мною курируемый секретарь позволяет отклоняться в беседе от правил приличия.

      – Будем искать совершенно непьющего, – Таня пожала плечами.

      Подковырнул:

      – С врачебными предписаниями подойдет?

      Таня просветлела на полном серьезе:

      – О да, конечно!

      Я возвратился к Постановлению ЦК с неприятной уверенностью, что Таня очень серьезна в делах.

      Следующий раз, когда мы толпой выходили из кабинета Пашкова после аппаратного совещания, Таня остановила меня в коридоре.

      – Позволь я поправлю воротничок.

      Прохладные ее пальцы деловито скользнули по моей шее, а по спине пробежала дрожь.

      – В зеркало надо смотреться, Анатолий Егорович, – запустила шпильку Любовь Ивановна. – Инструктора делает одежда.

      Таня отступила назад, оглядела меня с ног до головы и сказала:

      – Инструктор готов!

      Наедине спросил:

      – Как тебе аппаратные совещания наши?

      – Как будто в «жмурки» играем – все одного боятся, – был ответ.

      Наблюдательности не занимать! И была она среди нас интересным исключением.

      – Итак, аппарат повергнут ниц, секретари уже в тебя влюблены – что мы сделаем на бис? Может, супруга твоего изберем председателем общества? Нам важно не потерять инициативы в этом вопросе.

      – Нет, он безвестная личность в районе и к тому же делает карьеру на элеваторе. Нам нужен человек, к которому все бы прислушивались.

      – И к тому же непьющий.

      – Кто-нибудь из аппарата? Людмила Александровна, например?

      – А похоже на то, что здесь есть непьющие? Благодарение всем богам за это. Партийный интеллект – ничто по сравнению с партийной тупостью. Единственное, на что они способны – вовремя остановиться, скатываясь к состоянию зеленых соплей. По крайней мере, те, кто совсем теряет контроль за столом, в аппарате не задерживается.

      – Значит, выбор у нас не особо богатый?

      – Может, бросим монетку?

      Повисло молчание.

      Я украдкой покосился на Таню. В красной блузке и узких черных брюках она выглядела очень статно и потрясающе эффектно. Волосы ее были закручены в замысловатую прическу.

      Одежда творит чудесные вещи с хорошо развитой женской фигурой, но я решил, что пока лучше воздержаться от комплиментов. Улыбка моя застыла – оставалась лишь надеяться, что она сумеет скрыть мое восхищение.

      Чисто личный аспект всей ситуации промелькнул в мозгу – по всей видимости, ответственный секретарь начинает мне нравиться и как женщина. Вряд ли мне удастся организовать с ней чисто платонические отношения, например, как с Натальей Ивановной.

      Отблеск безбожно гадкого юмора вспыхнул в моих глазах. Почувствовав это, отвел взгляд. Когда снова взглянул на Таню, она настолько была увлечена изучением документов, что просто забыла быть оживленной – ее бесстрастное лицо, словно высеченной из слоновой кости по классической графике