Обойденные. Николай Лесков

ее физиономия, она улыбнулась и с упреком проронила:

      – Чудо как умно!

      – Что ж, «чудо как умно!» – заговорила, появляясь между полами драпировки, смеющаяся Дора.

      – Очень умно, – повторила Анна Михайловна.

      – Да разве же я виновата, – оправдывалась Дора, – что настал такой век, что никак не спасешься? Кто их знает, как они так женятся, что это по них незаметно! Ну, чего, ну, что это вы женились и не сказываете об этом приятном происшествии? – обратилась она к смеющемуся Долинскому и сама расхохоталась снова.

      – Да нет, это вы завираете, – продолжала она, махнув ручкой.

      – Ну, не верьте.

      – И не верю, – отвечала Дора. – Мне даже этак удобнее.

      – Что это, не верить?

      – Конечно; а то, Господи, что же это в самом деле за напасть такая! Опять бы надо во второй раз перед одним и тем же господином извиняться. Не верю.

      – Да совершенно не в чем-с извиняться. Вы мне только доставили искреннее удовольствие посмеяться, как я давно не смеялся, – отвечал Долинский.

      Хозяйки по-русски оставили Долинского у себя отобедать, потом вместе ходили гулять и продержали его до полночи. Дорушка была умна, резва и весела. Долинский не заметил, как у него прошел целый день с новыми знакомыми.

      – Вы, Дарья Михайловна, бываете когда-нибудь и грустны? – спросил он ее, прощаясь.

      – Ой, ой, и как еще! – отвечала за нее сестра.

      – И тогда уж не смеетесь?

      – Черной тучею смотрит.

      – Грозна и величественна бываю. Приходите почаще, так я вам доставлю удовольствие видеть себя в мрачном настроении, а теперь adieu, mon plaisir[35], спать хочу, – сказала Дорушка и, дружески взяв руку Долинского, закричала портьеру: – Откройте.

      Глава пятая

      Кое-что о чувствах

      Прошел месяц, как наш Долинский познакомился с сестрами Прохоровыми. Во все это время не было ни одного дня, когда бы они не видались. Ежедневно, аккуратно в четыре часа, Долинский являлся к ним и они вместе обедали, вместе гуляли, читали, ходили в театры и на маленькие балики, которые очень любила наблюдать Дора. Анна Михайловна, со своими хлопотами о закупках для магазина, часто уклонялась от так называемого Дорою «шлянья» и предоставляла сестре мыкаться по Парижу с одним Долинским. Знакомство этих трех лиц в этот промежуток времени, действительно, перешло в самую короткую и искреннюю дружбу.

      – Чудо как весело мы теперь живем! – восклицала Дора.

      – Это правда, – отвечал необыкновенно повеселевший Нестор Игнатьевич.

      – А все ведь мне всем обязаны.

      – Ну, конечно-с, вам, Дарья Михайловна.

      – Разумеется; а не будь вы такой пентюх, все могло бы быть еще веселее.

      – Что ж я, например, должен бы делать, если б не имел чина пентюха?

      – Это вы не можете догадаться, что бы вы должны делать? Вы, милостивый государь, даже из вежливости должны бы в которую-нибудь из нас влюбиться, – говорила ему не раз, расшалившись, Дорушка.

      – Не могу, – отвечал Долинский.

      – Отчего

35

До свиданья, моя радость (франц.).