Чекист. Польская линия. Евгений Шалашов

самые короткие сроки выжать как можно больше прибыли. Услышав от товарища Натальи, что у нее есть хороший знакомый (очень хороший!), Мишель решил прозондировать почву. Франция еще не признала Советскую Россию, но, судя по всему, за этим дело не станет.

      Насчет руководителя Коминтерна, поведавшему о «страшной тайне», понятно. Ну, кто самый болтливый из членов Политбюро? Вот-вот, ответ очевиден.

      Поговорив с французом, я тоже испытал двойственное чувство. С одной стороны радовало внимание иностранцев к Архангельску. Все-таки, мне бы хотелось развернуться в губернии, где главным является лесная промышленность. Но огорчало, что журналист оказался не шпионом, а обычным предпринимателем. Эх, как было бы славно разоблачить очередного иностранного разведчика. Ан, нет. Мишель Потье – самый обычный деляга. А то, что вместе с жаждой прибыли в нем уживались коммунистические идеалы, то что в этом нового? Помнится, первым легальным миллионером во времена Перестройки стал человек с партбилетом в кармане. Кажется, разразился скандал, когда он начал платить членские взносы со своих миллионов. А в современной КПРФ сколько миллионеров состоит? Мир не изменится, и учение Маркса-Ленина от этого хуже не станет.

      Глава 4. Книжник книжнику рознь

      Уходя от деляги-коммуниста, заглянул в кабинет Натальи Андреевны. Она была по уши в делах и в прямом, и в переносном смысле – левой рукой прижимала к уху телефонную трубку, правой рукой что-то писала, а еще умудрялась давать какие-то рекомендации иностранной сотруднице. Причем, по телефону разговаривала по-французски, а с сотрудницей по-немецки. Любопытно, а писала полиглотка (есть такое слово, или существует лишь вариант «полиглот»?) на русском языке, или, скажем, на аглицком? С нее бы сталось. Завидев меня, Наташа отвлеклась от всех дел, и громким шепотом сообщила:

      – Вечером, как со службы уходить стану, позвоню.

      Инсотрудница – женщина в круглых очках, чем-то напоминающая Надежду Константиновку Крупскую в молодости, в изумлении обернулась, сдержанно сказала мне: «Гутен таг», а я лишь кивнул обеим женщинам и закрыл за собой дверь.

      Если верить часам товарища Дзержинского, до официального конца рабочего дня оставалось еще часа три, что реально означало все пять, если не шесть. Решив, что в Коминтерне мне делать нечего, на Лубянке тоже, отправился на Ярославский вокзал.

      Мой бронепоезд усиленно готовился к поездке на запад, хотя внешне это ничем не проявлялось. Вагоны прицепили, внутри шли какие-то перетрубации, неизвестные постороннему человеку. Никита Кузьменко, вынужденный стать вечным дежурным на телефоне, уныло доложил, что в настоящий момент весь личный состав на своих местах, помывка в бане произведена согласно инструкции. Еще сообщил, что вещи товарища Артузова уже прибыли, занесены в купе Татьяны, девушка тоже собралась, и теперь ждут только меня, чтобы начальник освободил собственное купе. Я не сразу понял, чего от меня хотят, потом дошло, что Артур,