Чекист. Польская линия. Евгений Шалашов

местах, как и положено восклицал «тре бьен», но чувствовалось, что история его не слишком интересует. За все время он не сделал в блокноте ни одной пометки.

      Но французского коммуниста больше интересовала современность. Причем, он так умело формулировал вопросы, что минут через пять у меня сложилось стойкое впечатление, что журналист-то засланный! Мишель не интервьюировал меня, а допрашивал. Вернее – это ему казалось, что допрашивает наивного русского парня, прибывшего в Москву из далекого Архангельска.

      Товарища Потье не интересовал Архангельск, как таковой. Ему не хотелось знать ни умонастроение в губернии, ни мобилизационный потенциал, ни военное оснащение подразделений, находившихся в городе или система береговой охраны (правда, ее у нас пока все равно нет). Он даже не пожелал знать пропускную способность Северной железной дороги. А вот потенциальный грузооборот Архангельского порта, наличие складов, скорость погрузки – это очень даже интересовало. Но более всего Мишеля Потье увлекала древесина и он очень подробно выяснял породы деревьев, произраставших в губернии, наличие дорог, ведущих к лесопорубкам.

      Было заметно, что товарищ Потье, как нынче говорят «прекрасно владеет темой». Он, например, знал, что за последние сто лет из восточной части губернии вывозилась лиственница, а из южной – сосна. Но его интересовал сегодняшний день. Например – сколько можно вывести леса, как быстро, и можно ли нанять лесорубов прямо на месте? Сколько в Архангельской губернии действует лесопилок, и будут ли заинтересованы власти вывозить за границу «кругляк», или заставят покупать доски и брус?

      То, о чем расспрашивал меня француз, (и как он расспрашивал), заставило меня вспомнить свою основную специальность, оставленную в прошлом – борьбу с промышленным шпионажем.

      Мы с ним жонглировали словами минут пятнадцать, а может и двадцать, и я убедился, что передо мной сидит совсем не шпион, а представитель какой-то фирмы, занимающейся переработкой древесины. Или, чем-то еще…

      – Мишель, а ваша фирма занимается оптовыми продажами леса? – задал я прямой вопрос, и француз от неожиданности притих, а потом начал что-то мямлить.

      – А… – только и сказал Мишель. Эх, придется помогать парню.

      – Понимаю, что вы коммунист, и вам неудобно признаваться в том, что вы представляете капиталистов. Вы совладелец?

      Потье посмотрел на меня исподлобья, и грустно сказал:

      – Это наша семейная фирма.

      Мишель мне поведал любопытную вещь. Фирма – одна из крупнейших оптовых продавцов древесины, существует уже сто лет. Предприятие семейное, и у руля стоят старшие родственники – дядя и отец. И есть еще куча братьев и кузенов. Самому Мишелю, как младшему в семействе, уготована была роль младшего партнера, с минимальной прибылью (думаю, этот «минимум» равен годовому бюджету современной Архангельской области). Конечно же ему стало обидно, и он подался в коммунисты, чтобы компенсировать социальную несправедливость. Впрочем, с семьей он не порвал, а его