Наказ цыганки. Ольга Сергеева

надежда, что муж наконец одумается и посвятит себя семье, а не пролетариату, угасла, как только Пётр стал задерживаться каждый вечер в типографии на собраниях, а домой возвращаться с кем-нибудь из рабочих, и они говорили до полуночи у него в кабинете.

      Однажды вечером Пётр задержался дольше обычного. Анастасия покормила Лизу и уложила её спать. Она всегда дожидалась Петю, не ложась без него. Несмотря на свою безумную и опасную деятельность, Пётр оказался заботливым отцом и нежным мужем. Он любил Анастасию и Лизу, называя их «мои милые девочки». Однако в тот вечер она села в кресло с книгой в руке и задремала.

      Ей снилось, что она задыхается. Анастасия лежала на рыхлой земле лицом вниз и не могла пошевелиться. Жуткая боль сдавила ей грудь, земля забила нос и рот, не позволяя воздуху проникать в лёгкие. Она попыталась приподняться на руках, но не смогла оторваться от земли и на сантиметр. Попыталась закричать, чтобы позвать на помощь, но лишь ещё больше земли налипло ей на язык и губы. От этого Анастасия проснулась и рывком оторвала голову от спинки кресла, судорожно вцепившись в подлокотники.

      Сон улетучился, но лёгкие не наполнялись воздухом. Её грудь сжимала страшная тревога, не позволяя ей дышать. Лиза! Неимоверным усилием Анастасия поднялась с кресла и, шатаясь, бросилась в детскую. Малышка лежала на животе в своей кроватке, уткнувшись в подушку и содрогалась в конвульсиях. Анастасия, сама почти теряя сознание от недостатка кислорода и страха, перевернула девочку. Сразу же волна воздуха устремилась в лёгкие, новой болью полоснув её по груди.

      Но тельце Лизы начало приобретать синюшный оттенок. Девочка открывала ротик и пыталась хватать воздух, но, видимо, кровь слишком застоялась и не позволяла лёгким раскрыться в полной мере. Анастасия сорвала с дочки рубашку и принялась массировать ей грудь. Затем подняла малышку, прижала к себе, похлопывая её по спинке.

      – Дыши, Лизонька! Милая, дыши!

      Лиза сделала наконец судорожный вдох и громко заплакала.

      – Всё хорошо, солнышко! Молодец, девочка моя!

      Она тепло укутала дочку и долго качала её на руках, боясь положить в кроватку. Вернувшийся Пётр снова заперся у себя в кабинете с очередным «товарищем», как он называл всех рабочих, которые к нему приходили. Когда тот ушёл, Анастасия сказала, что ляжет в комнате Лизы, так как малышке вечером нездоровилось. Она ничего не рассказав мужу о случившемся.

      Ночью их разбудил стук в дверь. Плохо соображая спросонья, она услышала, как муж пошёл открывать. Пока она вставала и набрасывала на плечи шаль, слышала, как дверь распахнулась настежь, в коридоре затопали сапоги, несколько мужских голосов что-то грубо спрашивали, а Пётр отвечал. Наконец она вышла из детской и выглянула в коридор. Двое жандармов держали сзади руки её мужа, а третий махал у него перед носом листком бумаги.

      Увидев Анастасию, он повернулся к ней.

      – Госпожа Нечаева?

      – Да, – пролепетала Анастасия.

      – Ваш муж арестован