Афганский тюльпан. Иван Панкратов

как не повезло, – хмуро сказала Марина, когда заиграла знаменитая «Ёмахо-Ёмасо». – Я бы сейчас так оторвалась…

      – Ну да, – согласился Миша. – У тебя клёво получается, – добавил он и замер от собственной смелости. Он вообще не думал, что получится перекинуться с ней хоть парой слов.

      – Да? – повернулась она к нему и с лёгким прищуром недоверчиво ожидала подтверждения.

      – Да. Мне нравится.

      – Смотришь, что ли?

      – А что здесь ещё делать? – усмехнулся Филатов, хотя ему больше всего на свете хотел пожать плечами и ответить: «Вот ещё надо – смотреть на тебя».

      – Смотришь – а сам сидишь и не танцуешь?

      – Да я как-то… Нет, я умею. Просто музыка не такая. Только вот этот «Ёмахо-Ёмасо» ещё ничего.

      – Сам ты Ёмахо, – сердито покачала она головой. – Ты в какой класс перешёл?

      – В седьмой, – он был уверен в том, что она сейчас махнёт на него рукой и отвернётся.

      – А я в восьмой. И по английскому у меня пятёрка. Ёмахо… Они поют «Ю май хат, ю май соул». Ты моё сердце и моя душа. Запомнил?

      Филатов кивнул.

      – А теперь честно скажи – танцевать умеешь? – и она пристально посмотрела ему в глаза. Он вдруг вспомнил, как, не задумываясь, ответил вожатому «Нет» на вопрос, знает ли он Марину, и понял, что сейчас соврать никак не получится.

      – Не пробовал.

      – То есть – нет, – сделала вывод Марина. – А попробовать нет желания?

      Миша замотал головой.

      – Не моё это, – попытался он ответить по-взрослому, слегка скривив рот и растянув фразу. – Дрыгаться, руками-ногами махать…

      – А это что? – ткнула девушка пальцем в его постукивающий по перилам веранды в такт музыке палец. – Само? Чисто случайно?

      Пришлось сжать непослушные пальцы и спрятать руку за спину.

      – Не случайно. У меня мама балетом занималась. По наследству, наверное.

      – Ерунда это всё, – сурово произнесла Марина. – А как тебя зовут, кстати? – приподняла она брови. – Я знаю, что ты из нашего отряда, но какой-то ты незаметный, не пересекались ни разу.

      – Миша, – слегка севшим голосом ответил он, и Марина из-за музыки не услышала и переспросила. – Миша!

      – А меня…

      – Я знаю, – перебил он. – Знаю.

      Марина посмотрела на него оценивающе.

      – Как я танцую, смотришь. Как зовут, знаешь. Нравлюсь?

      От такого вопроса, в лоб, без всяких увёрток, хотелось незаметно упасть с перил наружу.

      – Отвечать будем?

      Парень понял, что не сможет издать ни звука, поэтому лишь кивнул – коротко и обречённо, словно признаваясь в ужасном преступлении.

      – Тогда встань и иди. И чтобы я видела, как ты танцуешь.

      Он покорно слез с перил, но в центр веранды не торопился, начав слегка притоптывать ногой и немного раскачиваться в такт.

      – Туда! – ему властно указали направление. –