Нигде. Юрий Вячеславович Ситников

никогда не поднимал на неё руку. Не посмею.

      – А откуда кровь?

      – Ты слышал, она упала в ванной. Поскользнулась.

      Опять образовалась пауза. Стало совсем светло и прохладно. Высоко в небе пролетел самолет, его гул был едва слышен, Герман задрал голову, долго провожал самолет взглядом, видел, как тот превращается в маленькую точку, плывущую по серому небу.

      – Зачем ты на ней женился? – спросил он.

      – Я дерьмо! – в очередной раз повторил Антон.

      И ничего нового, подумал Герман. Разнообразия ради мог бы назвать себя сволочью или подонком. Но, хозяи-барин, дерьмо так дерьмо.

      – Тебя жена не потеряет?

      – Майка спит, – отмахнулся Антон.

      – Холодно, надо возвращаться.

      Они дошли до фонтана Посейдона, Антон сел на скамью, тряхнул головой и снова его глаза засмеялись.

      – Ты иди, я посижу немного.

      – Поднимайся к жене, соломоново решение все равно не примешь.

      В холле Герман заметил Анну Марковну. Торопливой походкой она направлялась к лестнице, немного виляя бедрами.

      – Как себя чувствует Тамара? – спросил он.

      Анна Марковна забежала за угол, на лестнице послышался стук её каблуков. Забавно. Она сделала вид, что не заметила Германа, хотя он был готов поклясться, их взгляды на мгновение пересеклись. И черт с ней, так даже лучше.

      Заснуть ему не удалось, он лежал на кровати, прислушиваясь к настойчивому пению овсянок. Вскоре в коридоре послышались тяжелые шаги. Вернулся Антон. Хлопнула дверь, тишина, а минуты через две за стенкой раздался стук.

      Герман привстал. В соседнем номере снова тишина. Не нравился ему Антон, а Майю жаль.

      Напрасно он заходил к ним в номер, и знакомство их тоже состоялось напрасно.

      Глава пятая

      Эмма

      День прошел бесцельно, клонило в сон, мысли путались, написать что-либо стоящее не получилось. В три часа Герман заснул, проспал до десяти вечера, писательский зуд начался после чашки горячего кофе. Он работал несколько часов без перерыва. Выдохся! И вдруг стук в дверь. Внезапный…

      На пороге стояла молодая женщина. Германа пригвоздило к полу, вывернуло наизнанку, появилось стойкое ощущение, что тело насадили на кол. Оно одеревенело, застыло и казалось чужим; онемели руки, лицо обжигало нестерпимым жаром, сердце предательски рвалось в клочья, и боль сначала холодная и острая, а потом ноющая и теплая, пульсируя и утяжеляясь, растекалась в груди, затрудняя дыхание. И только глаза настырно и жадно, настолько жадно, что от этой жадности заскрежетали зубы и во рту появился привкус крови, смотрели на незнакомую женщину. Наваждение!

      Её идеальный, лишенный недостатков образ, приближался к образу богини, волею судеб оказавшейся здесь и сейчас. Она обладала особой красотой, чувственной с магическими нотками, чья власть и сила кружила головы мужчинам всех возрастов: от прыщавых подростков, до глубоких старцев, ещё не успевших утратить вкус к жизни, а потому сохранивших способность восхищаться женской красотой.

      На доли секунды женщина