За пеленой лжи. Евгения Горская

наверняка кому-нибудь особые услуги оказала. Ну да черт с ней. В общем, начальнице требовалась сиделка для отца, и я сказала Юре, что можно Юлю порекомендовать. Юлька тогда из больницы уволилась. Я ее понимаю, работа тяжелая. Я Юлю жалела.

      У Веры работа едва ли была легче, но в том, что сестра жалела подругу, Маша сомневалась. Понимать это было грустно.

      – Потом брат из управы уволился. Зарплата там не особо большая, а времени свободного совсем нет. Он в такси пошел, там работаешь, сколько хочешь, – Вера вздохнула. – Я это к тому говорю, что можно поискать через Юркину бывшую начальницу выходы на полицию. Начальница Юру помнит, он иногда ее по выходным возит.

      – Не надо ничего искать, – отказалась Маша.

      – Да нет, тут ты не права. Если на них надавят, толку больше будет.

      – Не надо ни на кого давить. Приходи на похороны. Придешь?

      – Приду, конечно. Ты сама-то как думаешь?.. Почему ее убили?

      – Не знаю, – покачала головой Маша.

      Вера подумала.

      – Юлин муж кем был? Как она к нему попала?

      – Как попала, не знаю. Через фирму, наверное. Юля в каких-то агентствах была зарегистрирована. Геннадий был журналистом. Может, ты даже о нем слышала. Геннадий Озерцов.

      – Не слышала. Я телевизор не смотрю, газет не читаю, – улыбнулась Вера. – Маша…

      – Что?

      – Ты приходи ко мне, если захочется.

      – Спасибо тебе.

      – Не за что. Ты куда сейчас?

      – На работу, – вздохнула Маша. – У меня начальница хорошая, разрешила пока на работу не ходить, но я пойду.

      – Ну и правильно. Иди на работу, отвлечешься.

      Идти на работу не хотелось, но Маша пошла. Она удивилась, увидев, как дети ей обрадовались.

* * *

      Нина пыталась сосредоточиться на работе, но полностью сосредоточиться не удавалось. Юля даже после смерти вызывала боль и ненависть.

      Геннадия Нина почему-то не ненавидела.

      Наверное, потому что она знала то, чего не знал больше никто. Не только он перед ней виноват. Она перед ним тоже.

      Она тогда очень уставала. Она приходила домой и слышала только упреки. Она работала насколько хватало сил и постоянно оправдывалась. Работала и оправдывалась.

      В тот вечер она вернулась домой совершенно измученная. И кажется, тогда ей пришла в голову страшная и жестокая мысль – поскорее бы все это кончилось.

      Из комнаты слышался воркующий Юлин смех.

      Нина заглянула в комнату. Сиделка сидела на стуле рядом с Гениной постелью и держала его за руку.

      – Как ты? – спросила мужа Нина.

      – Ничего, – равнодушно процедил он.

      Нина дернула головой, показав, чтобы сиделка вышла. Юля помедлила, но послушно поднялась.

      – Можешь идти домой, – сухо разрешила Нина.

      Сиделка послушно переоделась в ванной. Нина загораживала дверь в комнату, не давая ей попрощаться с Геной.

      Заперев за Юлей дверь, Нина прошла на кухню, заглянула в холодильник. Готовила Юля плохо, но мужа стряпня сиделки устраивала, а Нине давно было