За пеленой лжи. Евгения Горская

меня не помните? Я Маша…

      – Машка! – радостно ахнула Вера.

      Маша успела забыть, что Вера постоянно чему-то радовалась. Вера радовалась, а Юля при этом кривилась и смотрела на подругу как на ненормальную.

      – Как жизнь-то?

      Покупателей в тот вечер было немного. Маша, стоя у Веры за спиной, рассказала, что работает в детском саду, что сестра живет в Москве и видятся они нечасто.

      Потом Маша вспомнила, что Вера училась на парикмахера, и удивилась, что видит ее за кассой.

      – Ой! – махнула рукой Вера. – Пандемия проклятая! Клиентов не было почти, парикмахерская наша закрылась. Мне тут место предложили, я и пошла. Пусть маленькая зарплата, зато стабильная. А в парикмахерской никаких гарантий не было.

      – Ты же хорошим мастером была, – пожалела Маша.

      – Что же теперь делать! Старые клиентки мне звонят, я их обслуживаю, – понизила голос Вера. – Хочешь, тебя постригу?

      – Хочу, – засмеялась тогда Маша.

      Она так и не собралась постричься, волосы уже ниже плеч.

      Маша перешла дорогу, решительно направилась в супермаркет. Сегодня Веры на кассе не было.

      Взяв тележку, Маша проехала с ней между рядами полок с молочкой, увидела молодого человека, с хмурым видом раскладывающего на полки продукты.

      – Извините, Вера Филиппова сегодня работает? – спросила Маша, с тоской ожидая услышать, что парень никакой Веры не знает.

      – Сейчас позову, – не глядя на Машу, буркнул парень, оттолкнул тележку с продуктами и медленно куда-то ушел.

      Веселая запыхавшаяся Вера с небрежно сколотыми на затылке рыжими кудрявыми волосами появилась через несколько минут и, увидев Машу, радостно всплеснула руками.

      – Ой! Как хорошо, что это ты! А я уж испугалась, что покупатели жаловаться будут.

      Кудри у Веры были свои, природные. Раньше она распрямляла волосы, а Юля ее от этого отговаривала.

      Маша обрадовалась, видя доброе улыбающееся лицо, но почему-то заплакала.

* * *

      Сегодня у Ильи была всего одна пара. Он прочитал лекцию и, не зайдя на кафедру, поехал домой.

      Ему очень не хотелось, чтобы полиция явилась в его отсутствие. Люба и в обычной жизни не любила общаться с чужими одна, Илья старался быть дома, даже когда они вызывали электрика, а уж разговор с полицией мог стать для жены настоящим испытанием.

      Так повелось давно, много лет назад. Они вместе ходили с маленьким Геной в поликлинику, потом он, а не Люба, являлся на родительские собрания в школу. Гена учился хорошо, что-то неожиданное на родительском собрании услышать было невозможно, но жена обычно встречала его тревожными глазами, и Илья ее успокаивал, рассказывая, что в школе сына хвалят.

      Это была игра, и она обоим нравилась.

      Гена не был трудным ребенком, и никакого особого беспокойства Люба испытывать не могла, с интеллектом у нее было все в порядке, тревожные глаза были просто частью игры.

      Игра перестала нравиться, когда в семью пришло горе.

      – Илюша, Геночка ведь поправится, правда? – хватала Илью за руки Люба.

      – Будем