Ветер и крылья. Перекрестки. Галина Дмитриевна Гончарова

сделать.

      Лоренцо медленно поклонился.

      Душу ему грел перстень с большим рубином, увязанный в угол набедренной повязки. Он спрячет его подальше… для побега нужны деньги. И это его первый шаг к свободе.

      За это и поклониться не жалко. И провести ночь с ненужной ему женщиной.

      И даже прийти еще раз…

      Ему надо вернуться домой. Он выживет. Он – справится.

      Адриенна

      Крик был такой, что проснулся бы даже мертвый.

      М-да.

      Неудачная шутка, мертвые как раз и не проснулись. И не шелохнулись. Хотя орала эданна Сусанна так, что шторы дрожали.

      – Леонардо! Мальчик мой!!! НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!

      Дикий крик рвался в небо, дрожал под сводами замка, метался, не находя себе выхода.

      Эданна честно ждала до обеда, чтобы поговорить с милой Фабианой. А потом…

      Фабианы нет, сына нет, но и…

      Сколько же можно?!

      Слуги, конечно, не пойдут к хозяевам, в гневе эданна Фабиана могла и пощечин надавать, и плетей всыпать… а вот эданне Сусанне можно.

      Она и пошла, как бы отнести кувшин с вином…

      Осколки кувшина валялись теперь на полу. Остро пахло дорогим вином, красным… и оно тоже было повсюду.

      И вино, и кровь…

      Мия была бы довольна. Вино так все хорошо залило, что найти ее следы не сможет никто. А эданна Сусанна продолжала кричать и кричать… и было отчего.

      И Леонардо, весь в крови, и нож рядом с ним, и висящая Фабиана, одежды которой игриво раздувал сквозняк, отчего казалось, что эданна жива и шевелится…

      Выглядело это откровенно жутко.

      После смерти Фабиана не обрела достоинство. Да и вообще удавленники выглядят очень неаппетитно. Посиневшие, с вывалившимися языками… жуть жуткая.

      Оказавшийся неподалеку дан Марк застыл изваянием вселенской глупости.

      То ли бежать, то ли… а что тут делать-то надо? Не подготовила его жизнь к таким ситуациям…

      Адриенна в своих покоях потянулась в кровати и перевернулась на другой бок. Еще и ухо подушкой закрыла.

      После ухода Мии она долго не могла уснуть. Ходила по комнате, металась, как раненая рысь… наконец, решила не укладывать себя насильно, опустилась в углу на колени и принялась молиться.

      За Мию, за Лоренцо… чтобы Бог сберег их и все было хорошо.

      За Леонардо и Фабиану? А вот тут – простите. Не молилась и даже не собиралась. Вот еще не хватало! Пусть Бог прогневается на нее, но эти двое обойдутся без молитв. Адриенна просто не могла себя заставить.

      Снова и снова она переживала тот гадкий момент, когда Леонардо прижал ее к себе, и гадкий запах от него, и алкогольный перегар, и вот это зрелище нечистой рыхлой кожи, и похотливый шепот, казалось, застрявший навсегда в ушах…

      Врагов надо прощать?

      Пусть так. Но Адриенна сейчас не могла этого сделать. Сил не было. Возможно, потом, когда-нибудь, лет через двадцать…

      В чем она виновата перед Леонардо?! В том, что не сделала, как он хотел?! Но почему, почему Адриенна должна отдавать ему СибЛевран? Ее родной и любимый дом, в котором она каждый камень знает, в котором родилась,