Ветер и крылья. Перекрестки. Галина Дмитриевна Гончарова

крашены, потому что корни кое-где видно, и они белые… седые…

      Лицо достаточно гладкое, как и у многих полных женщин.

      Глаза темные, большие, губы яркие, брови насурьмлены… нет, не красавица. Но женщина интересная. И при дворе она бы пользовалась успехом.

      Энцо молчал. Ждал реакции партнерши, и та последовала достаточно быстро.

      И почему так?

      Вот кто бы объяснил? Но лично Лоренцо Феретти сейчас хотелось жрать. Нет, не кушать, не принимать пищу… он бы сейчас именно что сожрал большой кусок мяса. И запил хорошим вином.

      А женщинам хочется разговаривать. И слушать, какие они самые-самые замечательные.

      То есть – не покормят. А жаль…

      Долго молчать женщина, понятно, не смогла.

      – Ты старался, Ангел.

      – Я старался, – подтвердил Энцо.

      – Зеки-фрай не солгал мне. Он сказал, что ты умен и образован. Но не сказал, что ты хорош и в постели.

      – Его не интересовал этот мой талант, эданна.

      – Эданна… женщина, которая замужем?

      – Благородная госпожа. Замужняя. Не замужем – дана.

      Женщина улыбнулась. Кому бы не понравилось, что ее называют благородной?

      – Тебе было хорошо со мной, мальчик?

      – Эданна, женщины могут подделать… удовольствие, – Энцо знал, о чем говорил. В борделе просветили. – Но у мужчины реакция или есть – или нет.

      – Сейчас ее нет, – намекнула Бема-фрайя.

      – Даже самому заинтересованному мужчине нужно время для восстановления, – парировал Энцо.

      Бема-фрайя погладила его по плечу.

      – Мне было хорошо с тобой, мальчик. Ты хочешь прийти ко мне еще раз?

      – Мне тоже было хорошо с вами, эданна, – не соврал Лоренцо. – Вы красивая женщина и очень страстная… я хотел бы прийти. Но…

      – Но?

      – Предпочел бы видеть вас – с самого начала.

      Губы женщины чуть дрогнули, изогнулись в горькой гримаске.

      – Я для тебя слишком старая.

      – Десять лет разницы, конечно, много, – пожал плечами Энцо. – Но вы, эданна, так роскошно выглядите, что я готов закрыть на это глаза.

      Бема-фрайя не обиделась.

      Десять лет…

      Милый мальчик, тут все двадцать пять, а то и побольше! Ты мне даже не в сыновья – во внуки годишься! Но как приятно, когда тебя считают столь молодой! И так искренне…

      Так что Энцо не досталось за дерзость.

      – Вот сегодня у тебя глаза и были завязаны.

      – Смею заметить, эданна, если бы я видел все с самого начала… я бы получил еще больше удовольствия.

      – Ты должен думать о моем удовольствии, – надменно сдвинула брови женщина. Но не зло, нет. Глаза ее скорее смеялись. Когда ты раб, такие нюансы начинаешь чувствовать очень остро.

      И что партнерше начинает опять хотеться – тоже.

      Хорошо, что Энцо тоже чувствовал в себе… вдохновение. Не сию секунду, безусловно, но он скоро будет готов к подвигам. А пока…

      – И что доставит удовольствие моей хозяйке? Повелевайте, о прекраснейшая, я готов подчиняться…

      Темные