Фигня. Александр Житинский

младшими по званию нельзя, но ты мне вроде сына, Иван. Не подкачай там, – говорил Редькин, глядя на него с любовью.

      – Тимофей Петрович, я не пью, – несмело сказал Иван.

      – Молодец, – одобрил Редькин. – И не куришь?

      – Нет.

      – И баб… – Редькин наклонился к уху Ивана и улыбаясь прошептал такое слово, что у Ивана округлились глаза, как на фотографии.

      – Нет… Не очень, – потупившись, сказал он.

      – Не очень! – рассмеялся полковник. – Твое здоровье. Как говорят, всех баб не перетрахаешь, но стремиться к этому надо!

      Он опрокинул рюмку в рот с автоматизмом, достигнутым годами тренировки, и заел огурцом.

      – Может, последний раз в жизни видимся, Иван, – вдруг взгрустнулось полковнику. Глаза его подернулись влагой. – Мафия она – ого-го! У нее лапы длинные… Но и мы не лыком шиты. Верно?

      – Так точно, товарищ полковник! – согласился Иван.

      – С капитаном из органов не заискивай. Не лебези. Веди себя достойно. Он с гонором, по всему видать… – продолжал наставлять Редькин.

      Внезапно на улице за окном раздались выстрелы. Мимо окон ресторана, пригнувшись, пробежал человек с автоматом. Лицо его было наполовину закрыто шарфом.

      Посетители ресторана в испуге принялись заползать под столики.

      – Опять двадцать пять… – вздохнул Редькин. – Казанская группировка, по звуку слышу.

      Он не спеша налил вторую рюмку.

      Пуля пробила стекло витрины и впилась в стену прямо над полковником. Со стены посыпалась штукатурка.

      Полковник, крякнув, выпил. Иван загрустил.

      – Что пригорюнился, Ваня? – спросил Редькин, кладя руку на плечо лейтенанта.

      Посетители ресторана несмело принялись выползать из-под столиков.

      – Отстранят меня от задания, – признался Иван.

      – Почему? Ты утвержден. Завтра сдашь дела, личное оружие – и лети себе в Париж!

      – То-то и оно… – Иван совсем загрустил.

      – Не понимаю, – тихо произнес полковник.

      – Личное оружие, товарищ полковник… – начал было Иван, но тут у столика вновь возник официант со сложенной белоснежной салфеткой в руке.

      – Вам просили передать… – Он с поклоном вручил салфетку Ивану.

      Иван удивленно принял сверток, развернул. В салфетке лежал его личный пистолет системы Макарова!

      – Вот оно, личное оружие! – обрадованно вскричал Иван, хватая пистолет и ненароком нажимая на курок.

      Грохнул выстрел. В дальнем углу ресторана с потолка посыпались осколки плафона.

      – Осторожней, Иван… – проворчал разомлевший уже полковник.

      Официант невозмутимо чиркнул карандашом в счете, положил бумажку перед полковником.

      – Триста коньяку, огурчики, осетринка, плафон… Всего на пятьсот сорок семь тысяч шестьсот рублей.

      – Но-но, ты говори да не заговаривайся! – вскричал полковник, выкладывая рядом со счетом милицейское удостоверение.

      – Пардон! – официант смел листок со стола. – Ошибочка.