Проклятые короли: Железный король. Узница Шато-Гайара. Яд и корона. Морис Дрюон

друга. Несчастье, обрушившееся на нашу семью, слишком велико, теперь уж не до шуток.

      – Что же произошло? Какое несчастье для вас может стать несчастьем для меня, и наоборот? – спросила она спокойным и циничным тоном.

      – Тетушка, наша жизнь и честь в руках короля.

      В глазах графини Маго промелькнуло беспокойство. Но она молчала, размышляя, какую еще ловушку расставил ей племянничек и что означает это вступление.

      Жестом, вошедшим у нее в привычку, она засучила рукава до локтей. Потом хлопнула ладонью по столу и позвала:

      – Тьерри!

      – Тетушка, я не могу говорить при посторонних, мы должны побеседовать наедине, – воскликнул Робер. – То, что я вам скажу, затрагивает честь всей нашей семьи.

      – Ерунда, ты прекрасно можешь говорить при моем канцлере.

      Тетушка просто не доверяла племяннику и хотела на всякий случай запастись свидетелем.

      С минуту они молча глядели друг на друга: она с преувеличенным вниманием, а он – внутренне наслаждаясь разыгрываемой комедией. «Зови хоть всех своих людей, – думал Робер. – Зови, пусть послушают».

      Странное зрелище представляли два этих существа, которые зорко следили друг за другом, оценивали каждый возможности противника, мерились силами; природа наделила их множеством общих черт, и, словно два быка одной породы, они были удивительно похожи и яростно ненавидели один другого.

      Дверь распахнулась, и в опочивальню графини вплыл Тьерри д’Ирсон. Бывший капитульный настоятель Аррасского собора, ныне канцлер графини Маго, управитель графства Артуа и, как утверждали, любовник графини был невысок ростом, пухл, круглолиц, с острым и неестественно белым носом; он производил впечатление человека самоуверенного и властного. Во взоре его горела жестокость, а безгубый рот складывался в улыбку. Он верил только в хитрость, ум и настойчивость.

      Поклонившись Роберу Артуа, он произнес:

      – Вы у нас редкий гость, ваша светлость.

      – Мой племянник уверяет, что явился сообщить нам о какой-то огромной беде, – пояснила Маго.

      – Увы! – вздохнул Робер, бессильно опустившись в кресло.

      Он выжидал; Маго уже явно стала терять терпение.

      – У нас с вами, тетушка, не раз выходили недоразумения, – начал наконец Робер.

      – Хуже, племянник, пренеприятнейшие ссоры, и оканчивались они обычно плохо для вас.

      – Верно, верно, и, Бог свидетель, я желал вам всяческих бед.

      Робер и сейчас прибег к излюбленному своему приему – грубоватая, но не оставляющая сомнений искренность, откровенное признание дурных своих умыслов: так ему удавалось скрывать удар, которым он готовился поразить противника.

      – Но такого несчастья я вам никогда не желал, – продолжал он. – Ибо, как вам известно, я настоящий рыцарь и строг в отношении всего, что касается нашей чести.

      – Да в чем же дело, в конце концов? Говори же, – не сдержавшись, крикнула Маго.

      – Ваши дочери и мои кузины уличены в прелюбодеянии и арестованы