Бабочки в киселе. Оксана Васильева

четвероклассников, принимая восхищённые отзывы от классных руководителей, вернулась в зал, увидела Германа, который продолжал стоять в окружении старших учеников, вытирая платком стекающие по лбу и вискам капли пота, и поспешила его спасти:

      – Ребят, может, отпустим Германа Владимировича?

      Дети неохотно разошлись, и они остались вдвоём.

      – Это было здорово! – сказала она ему, очень стараясь, чтобы вышло по-взрослому, не с таким неприкрытым восторгом, как у Сони.

      – Спасибо! Я тоже собой сегодня доволен.

      И опять Женя радостно удивилась тому, как естественно прозвучала у Германа Владимировича собственная оценка. Ни самолюбования, ни ложной скромности. Просто подведение итогов работы.

      Хорошо.

      Соня

      Соня Белкина считала себя человеком серьёзным и к любому делу подходила обстоятельно. К тринадцати годам она запланировала первый раз влюбиться и сразу после дня рождения принялась осуществлять задуманное. Однако кандидатов на ответственную роль возлюбленного было, прямо скажем, негусто. А точнее, никого. Ну, в самом деле, не в одноклассников же влюбляться! Банда из музыкальной школы тоже серьёзно не рассматривалась, хотя Соня и знала, что как минимум четверо из семи в неё влюблены. Смешно и лестно одновременно, больше смешно. Но нет, первой любовью, безусловно, должен был стать человек выдающийся!

      После концерта «Детской филармонии» имя героя обозначилось настолько явно, что Соня тут же прекратила поиски, поставила на страничке «ВКонтакте» статус «влюблена» с тремя сердечками и погрузилась в сладостный мир подростковых переживаний.

      Перво-наперво, рядом с предметом обожания нужно стать такой же безукоризненно прекрасной! Соня произвела осмотр гардероба и пришла к безутешному выводу: носить ей абсолютно нечего, и вообще…

      – Папа! – крикнула она вглубь квартиры со слезой в голосе.

      Денис Сергеевич, дремавший перед телевизором в соседней комнате, вскочил с дивана и ринулся спасать дочь.

      Соня стояла в спальне перед зеркальной дверью платяного шкафа. На лице и во всей фигуре читалась высшая степень трагизма.

      – Чего кричим? – успокаиваясь, поинтересовался отец.

      – Папа, я уродина!

      – А-а-а! – Денис Сергеевич сел на кровать и подтянул под спину подушку.

      – И волосы! Ужас какой-то! Может, мне постричься? – продолжала Соня. – И ещё мне просто необходимо настоящее концертное платье. Я уже не в первом классе, чтобы выходить на сцену непонятно в чём! Вот Герман Владимирович на сцену во фраке выходит! И вообще, папа… Папа? Папа, ты меня слушаешь?!

      – А? Фрак? Зачем тебе фрак? – встрепенулся снова успевший задремать Денис Сергеевич.

      – Да не мне фрак! Фрак у Германа Владимировича. А мне нужно концертное платье. Тёмно-синее. Мне пойдёт тёмно-синее? Хотя с такими волосами никакое платье не поможет! – голос Сони вновь погрузился в пучину отчаяния.

      Платье они, конечно, купили.

      Мама разрешила подрезать волосы,