Бабочки в киселе. Оксана Васильева

появились спортивные снаряды, а слева – детская площадка. Дело оставалось за деревьями. Саженцы приживались плохо, желтели и засыхали под летним безжалостным солнцем, что вызывало ядовитые высказывания жителей на городских сайтах. Однако на очередной призыв посадить в парке дерево желающих оказывалось в разы меньше, чем критиков.

      Герман копал ямку под саженец и улыбался: «Кажется, я пускаю корни в этой земле!» Он посадил уже два канадских клёна, сирень и ещё какое-то не опознанное им тоненькое деревце-прутик. Теперь очередь была за ясенем. Рядом, тяжело дыша, трудился Строкин. К нему подошла Евгения Александровна, принесла бутылку с водой и упаковку одноразовых стаканчиков. Леонид Андреевич отпил половину стакана, сполоснул красное потное лицо и шумно вздохнул, опершись на лопату. Герман видел, что ему тяжело. Но как только Евгения Александровна бросила на мужа тревожный взгляд, Строкин улыбнулся и снова принялся за дело.

      – Герман Владимирович, воды хотите? – спросила Евгения Александровна.

      – Спасибо, чуть позже. Хочу сначала закончить.

      Она кивнула и отошла. Ему нравилась её ненавязчивая манера помогать. Ирина бы в такой ситуации настояла, чтобы он выпил воду немедленно, потому что она так посчитала нужным. Ну вот, опять он об Ирине.

      Прибежали старшеклассники:

      – Леонид Андреевич, мы – всё!

      – Мойте руки и расчехляйтесь.

      Они закончили с саженцами и тут же, недалеко от сложенных лопат с остатками земли на лезвиях, поставили пюпитры, раскладные походные стульчики и исполнили несколько пьес в семь скрипок, четыре альта и три виолончели.

      И снова Герман поразился тому, с каким азартом играют и дети, и взрослые. Да и сами знакомые с детства пьесы зазвучали по-иному в огромном пустом пространстве осеннего парка. Звуки разносились далеко и терялись где-то у спуска к озеру. Полтора десятка добровольцев, вышедших в парк, и четыре десятка саженцев, притихших в лунках, внимали Баху и Генделю.

      Очень странная у него происходила жизнь в последний месяц. Жизнь, наполненная событиями и радостью. Герман с удивлением обнаружил, что заканчивается сентябрь. Ежедневник пестрел отметками: дежурство, Бах под звёздами, «Детская филармония», сегодняшний субботник с концертом.

      По утрам он ехал в школу заниматься. Играть ежедневно по несколько часов в съёмной квартире оказалось невозможным: за стеной жила нервная женщина с двумя детьми. Пришлось увезти инструмент на работу. Поначалу Герман опасался оставлять виолончель в школе, но и носить туда-сюда не хотелось, тем более что очень скоро он прибился к чудесной компании, совершающей пешие прогулки по вечерам.

      Они выходили из музыкальной школы гурьбой: старшеклассники, Строкин, Евгения Александровна и Герман. Иногда, в хорошую погоду, к ним присоединялись Сёма с бабушкой. Тогда компания несколько меняла траекторию движения и сначала провожала их к трамвайной остановке, а потом уже возвращалась к привычному маршруту, проходившему по трём районам нового города. Дорога