Вольтер и его книга о Петре Великом. Е.Ф. Шмурло

«ум, воля, желание и побуждения этического характера». Следовательно, по мнению историка, «индивидуальность человеческой воли, человеческого понимания вносят бесконечные вариации, бесчисленные оттенки в жизнь общества…»[81]. Именно поэтому Е. Ф. Шмурло глубоко продумал проблему личности в истории, именно поэтому образ царя-реформатора занял столь большое место в его исследованиях.

      Петровское время рассматривалось Шмурло как особый этап отечественной истории: «…Мы как будто все еще стоим под обаянием этой эпохи… Дух Петра точно еще веет среди нас, и сам царь не успел стать вполне историческою личностью»[82]. Следовательно, Петровская эпоха воспринималась историком вне отрыва от современности. Он осознавал, что именно в ней лежит ключ к прочтению всего последующего развития России.

      Будучи воспитанником генетической школы К. Н. Бестужева-Рюмина, Е. Ф. Шмурло был сторонником органического развития исторического процесса, признавал закономерность событий и явлений. Образ Петра никогда не возвышался у него над всей эпохой; признавая гениальность царя-реформатора, историк вовсе не был склонен рассматривать его появление на троне, его реформаторский курс как нечто необычное, случайное. Личность для него отражает эпоху и сама оказывает на нее влияние. Он полагал, что великие люди совершают в истории не переворот, не насилие, но всегда идут навстречу желаниям своего общества. Поэтому Петровская эпоха представлялась ему закономерным итогом предшествующего развития России.

      Петр явился выразителем идей своего бурного времени, выработанных всем ходом развития народной жизни. Массы выражали идеи, а личность воплощала их в жизнь. Е. Ф. Шмурло многократно обращал внимание на духовное родство Петра с тем обществом, в котором он жил и действовал, не пытаясь противопоставить царя и народ.

      Один из ключевых принципов исторического метода Евгения Францевича Шмурло – большое внимание к истории идей. Всякая эпоха для него определялась именно сквозь призму идеологических представлений. В его трудах практически нет места экономическим факторам. Историк считал их вторичными по сравнению с проявлениями народного духа[83]. В центре исторического повествования Шмурло стоит человек. Историк никогда не обвиняет и не оправдывает исторических персонажей, он пытается объяснить лишь их поступки, «психологические мотивы, руководившие ими»[84]. Поэтому и Петр для него – не только самодержец, но в первую очередь яркая и незаурядная личность. Не случайно, что непосредственно реформы Петра освещены автором неглубоко. Вероятно, он и не ставил перед собой такой задачи. И только на страницах учебника по истории России, написанного для эмигрантской молодежи в 1922 г., он специально остановился на преобразованиях царя. Но здесь автор ограничился учебными задачами и познавательными способностями учащихся, поэтому картина преобразований получилась у него схематичной, хотя и хорошо отражающей истинное

81

Цит. по: Там же. С. 63.

82

Шмурло Е. Ф. Петр Великий в русской литературе (Опыт историко-библиографического обзора) // ЖМНП. 1889. № 7. С. 57.

83

Фатеев А. Н. Указ. соч. С. 11; Саханев В. В. Указ. соч. С. 68–69.

84

Шмурло Е. Ф. Критические заметки по истории Петра Великого. V. Поездка Петра Великого за границу в 1697 г. // ЖМНП. 1900. № 5. С. 94.