Демоны брельского двора. Инна Мар

и отправиться на охоту. Не прошло и сорока минут, как он начал подниматься с трона, но в тот же момент к нему подскочил церемониймейстер и что-то торопливо зашептал. Суверен мрачно кивнул и с обреченным видом уселся обратно. Церемониймейстер торжественно объявил: «Танна Далия Эртега!»

      Придворные немедленно сбросили с себя состояние полудремы и оживленно зашептались. Танна Эртега медленно прошла к трону и присела в глубоком реверансе перед их Величествами. Эрнотон задумчиво молчал, устремив на девушку внимательный взгляд. Амато, прекрасно помнивший свое ощущение от монаршего взгляда – а ощущение это было таково, что король прямо сейчас изучает содержимое твоего черепа и рассматривает твои легкие или селезенку – в очередной раз посочувствовал бедняжке. Воцарившуюся тишину, казалось, можно было разрезать ножом.

      – Рады лицезреть вас при нашем дворе, танна Эртега, – наконец, произнес король. – Как здоровье вашей дорогой тетушки, танны Киреннии?

      – Она прекрасно себя чувствует, насколько это возможно в ее возрасте, благодарю вас за заботу, Ваше Величество, – девушка снова сделала реверанс.

      – Она все так же поносит и проклинает нас?

      Размякшие в духоте придворные подобрались. Было общеизвестно, что полубезумная старуха Эртега вместо благодарности за оставленную жизнь, свободу (три года заключения в Пратте не в счет) и даже часть имущества, затаила на короля обиду, и теперь рассказывает всем, кто согласен ее слушать (в основном, прислуге, поскольку больше с ней никто не желает знаться), что после смерти демоны размотают его требуху по всему аду за убийство законного короля Лорна Базаса.

      – Уже гораздо реже, чем раньше, всего-то пару раз в неделю, и без прежнего вдохновения, Ваше Величество. Вероятно, ей уже наскучило это занятие.

      Придворные вострепетали. Они в изумлении переглядывались, словно пытаясь найти на лицах ближних своих подтверждение, что им все это не послышалось, затем вперили встревоженный взор в короля. Эрнотон любил острых на язык людей, в особенности, если это были хорошенькие девицы, однако не терпел и намека на непочтительность по отношению к своей персоне. Танна Эртега слишком близко подошла к границе, отделявшей остроумие от дерзости, можно сказать, остановилась прямо на ней. Тем не менее, король, по всей видимости, счел ее ответ забавным, поскольку добродушно усмехнулся:

      – Скажите лучше, что своим избавлением я обязан вам, ведь наверняка теперь она поносит вас и вашу покойную матушку?

      – Такое тоже случается, – уклончиво ответила девушка. – у танны Кирении суровый нрав.

      – Могу себе представить, – фыркнул заметно повеселевший король. – Видимо, именно вам я обязан излечением от язвы. Если верить народной молве, что язва появляется у жертв злословия, то моя – явно заслуга вашей тетушки.

      – Буду счастлива считать это началом службы вашему величеству.

      – Я вижу, что вы достойная представительница