Демоны брельского двора. Инна Мар

стала свидетелем следующей сцены. Комната была завалена ворохом платьев, они ровным слоем покрывали пол, кресла, диваны камеристок и фрейлин, державших по три штуки в каждой руке. Мелина стояла посреди комнаты в одной рубашке, красная от злости и кричала на несчастную камеристку, лихорадочно рывшуюся в огромном шкафу.

      – Сиреневое шелковое платье, в котором я была три недели назад на приеме у алва Лефрэ, говорю я тебе, бестолочь ты такая, не это сиреневое, и не это, другое шелковое! Вот это, да! Добрый день, танна Монтеро, – почти спокойно проговорила принцесса, сделав над собой усилие. – Я сегодня как-то не могу решить, что надеть на прогулку. – Она приложила к груди долго искомое сиреневое платье. – Как вам оно? Нет, мне кажется, сиреневый мне все-таки не к лицу. – Не дожидаясь ответа Камиллы, она повернулась к фрейлинам – Что скажете?

      Бедные девицы вострепетали, поскольку бледно-сиреневый цвет очень холодного оттенка действительно нисколько не красил смуглую темноволосую и темноглазую принцессу, однако памятуя, что критику ее высочество не жалует, особенно в таком дурном настроении, проблеяли что-то одобрительное, робко предложив рассмотреть еще пару вариантов.

      В этот момент мерзавка Эртега, которая стояла у окна безо всяких платьев в руках, неожиданно заявила:

      – Ваш цвет красный, ваше высочество, – тон ее был невозмутим и не слишком почтителен. Камилла увидела в зеркале лицо принцессы и обрадованно подумала, что выскочке конец, однако та продолжила, – Наденьте алое атласное платье, расшитое золотыми лилиями, в нем вы выглядите бесподобно.

      – Это старье? – закатила глаза Мелина. – я вижу, вы совсем не разбираетесь в моде.

      – Оно прекрасно, ваше высочество, – с прежней уверенностью продолжила Эртега. – В день моего представления ко двору, помню, когда вы проходили мимо, молодой альд Лозан сказал, что вы в этом платье умопомрачительны, и за такую красоту он готов выйти пешим против лигорийской конницы.

      Несколько секунд стояла практически гробовая тишина, потом зардевшаяся словно пресловутое алое платье принцесса неуверенно протянула:

      – Пожалуй, оно действительно недурно, и я его давно не надевала. Что ты стоишь, как вкопанная? Неси атласное алое платье! – рявкнула она на камеристку и, повернулась к Эртеге: – наверное, стоит ли надеть к нему рубиновое колье или это будет чересчур?

      Камилла была вне себя от изумления: как могло оказаться, что принцессе нравился этот хлыщ Лозанн, а никто, кроме проклятой Эртеги, этого и не заметил?

      Вспомнив о вчерашнем происшествии, танна Камилла немного приободрилась. Да, пусть еще один союзник утерян, однако сама ситуация открывает новые перспективы. Нет никаких сомнений, что севардская проходимка разыграет эту карту и станет посредницей между Лозанном и принцессой, и ей останется лишь открыть глаза королю. Главное, сделать это в нужный момент, после того как свершится грехопадение. Тогда Лозан,