Демоны брельского двора. Инна Мар

чтобы понять его. Девушка, действительно, искренне заинтересовалась, прочитала книгу, однако его намерение отправиться в путешествие не одобрила. «Вас там убьют в первый же день», без обиняков заявила она. Амато ее слова сильно задели, но сердиться на танну Далию было решительно невозможно.

      …Она подошла к нему сама тем же вечером на празднике и заговорила с ним, и Амато, который был человеком довольно застенчивым и нелюдимым, через довольно короткое время неожиданно для себя обнаружил, что участвует в оживленной дискуссии о влиянии разгрома в Тримерианского сражения на поэзию элегиков тех времен. Он был поражен тем, что танна Эртега превосходно разбиралась в истории, литературе, искусстве, поэзии и даже в современной политике. Со временем, правда, стало понятно, что наряды, драгоценности, кавалеры и придворные увеселения интересуют ее больше, чем история и поэзия (хотя она и старалась скрыть это от него), но такова, увы, женская природа. И все же, несмотря на легкомыслие, она выгодно отличалась от большинства придворных дам своим умом и образованностью. Самым удивительным было то, что она чуть ли не наизусть знала Священную Книгу и все Скрижали. Тан Бертран, дворцовый жрец, был вне себя от счастья, что в его пастве появилась столь благочестивая прихожанка.

      Она производила впечатление девушки очень доброй, веселой, простой и искренней, к тому же довольно скромной. И все же, было что-то таинственное, молчаливое и темное в ее неторопливой речи, в глубине ее темно-золотых глаз с зеленым ободком под длинными опущенными ресницами, в ее манерах и интонациях. Несмотря на внешнюю кротость и сговорчивость, в ней ощущалась сдержанная внутренняя сила, и с ней обращались уважительно и осторожно. Среди удивлявших его вещей было то, что при всей своей словоохотливости и кажущейся открытости, она оставалась совершенно непроницаемой для него, и спустя два с половиной месяца тесного знакомства он почти ничего не знал о ее жизни. Амато не мог избавиться от мысли, что из его новой подруги вышла бы превосходная драматическая героиня, а между тем, ничего особенно драматического в ней не наблюдалось. Для драмы полагается острый конфликт и непреодолимые противоречия, однако человека, в большей мере пребывающего в мире с собой, с окружающими и всем миром, чем Далия Эртега, Амато встречать еще не приходилось. Ее противоречия, если они и существовали, прекрасно уживались друг с другом. Во всем ее существе была какая-то притягательная смесь кокетства и простоты, тишины и живости, во всем, что она делала и говорила, в каждом ее движении сквозила тонкая, легкая прелесть и чувствовалась сила и грация кошки. Лицо ее непрестанно менялось, играло, выражая попеременно, а то и в одно и то же время задумчивость, насмешливость и страстность.

      Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что он влюблен. Он принимался изучать свое отражение в зеркале: несмотря на худое, костистое лицо, длинные руки и ноги и немного нескладную фигуру, он был довольно недурен собой. До того, как он понял, что военная