МНВ для СССР. Сергей Юрьевич Ростовцев

разошлись. На мой подвал супруга не претендовала. Я стал работать в вычислительном центре и получил однокомнатную квартиру.

      Жизнь завертела меня, не слишком балуя, но и не слишком огорчая. Хотя…

      В 1962 умер батя. В 1989 умерла мама. А в 1991 умерла моя страна.

      Но это будущее, страшное будущее, было в прошлом. А пока я, пользуясь, сначала освобождением по болезни, а потом окончанием занятий полностью переключился на математику.

      Я зубрил её и всё что я старался сделать, так это не вызвать какого либо изменения, которое могло бы изменить ход событий.

      К экскурсии в Сталинград, среде 24 июля, я был уже вполне здоров.

      Экскурсия прошла обычно. Я видел в хрониках и более ужасные кадры. Во-первых, я старался на всё реагировать той своей реакцией, которую я помнил, а во-вторых, учитывал то, как на ситуацию реагировали другие курсанты.

      На обратном пути, после того, как мы покинули Сталинград, мы остановились у хвойного перелеска для оправления естественных надобностей. В Сталинграде общественных туалетов не было. Ничего кроме развалин там не было. Как и в прошлый раз, я взял газету и прошёл чуть дальше остальных.

      Немец лежал там, где я нашёл его в прошлый раз. Труп немца. В прошлый раз я позвал командира группы.

      Думаю, что это изменение, на общей истории до сентября не скажется. Потому что в этот раз я никого не звал.

      Я вытащил из кобуры убитого пистолет. Кобура была закрыта плотно, и оружие не заржавело и выглядело совершенно работоспособным.

      Люгер Р08 с номером 793.

      Я открыл магазин. Там оставалось пять патронов. В стволе патрона не было.

      Патроны я высыпал в карман. Пистолет засунул за пояс брюк сбоку, и заправив сверху рубаху, пошёл к машине.

      До училища добрался без приключений.

      За прошедшее время все уже привыкли, что я не хожу играть в футбол, а занят математикой. И когда днём я шёл в класс, в казарме даже во время каникул мог находиться только дневальный. И ни кого моё поведение не удивляло. Врач называл это – «психологическая травма».

      В классе я был один. Я научился разбирать и собирать свой пистолет. Проверил его работоспособность, взводя и стреляя без патрона. Я надеялся, что в нужный момент он не подведёт.

      Летом учил математику и ловил рыбу. Рыбу ловили все. А по вечерам рыбу жарили на костре. Голодным было тяжело заснуть.

      Наконец пришёл сентябрь.

      В училище 4 сентября я оказался лучшим, что было вполне естественно и утром 11 сентября мы поехали в Харьков.

      Ехали мы в грузовике, переделанном под небольшой автобус.

      Дорога была ещё та. В Харьков мы приехали уже ночью 12.

      Спать нас разместили вместе с группами других училищ. Это был класс на третьем этаже. Спали на матрасах, лежавших вдоль стен. Несмотря на мандраж перед задуманным, дорога так меня вымотала, что я сразу уснул.

      Утром, в 6.00 нас подняли и погнали на зарядку. Свои книги и разобранный люгер, я оставил под матрасом, положив на матрас свой сидор и форму. Как и все.

      Бегали мы в сапогах и трусах.

      После