МНВ для СССР. Сергей Юрьевич Ростовцев

гитарист и художник-копировальщик, в сорок третьем году работал в какой-то секретной группе. Да такой секретной, что домой его вообще не отпускали. Жили мы тогда в Перми. Нас эвакуировали из Днепропетровска с каким-то авиазаводом.

      После эвакуации нас с мамой поселили в квартире Елены Владимировны. У нас с мамой была комната. А когда у мамы нашли туберкулёзную палочку, я оказался в контакте. У меня палочки Коха (ТБЦ), не обнаружили. Меня и хотели забрать в детдом.

      Вот тогда, когда мы с мамой пришли к бате на свидание, я и сказал, что хочу в суворовское. Тогда их начали организовывать для сирот.

      Разговаривали мы в присутствии какого-то лейтенанта, и батя сказал, что поговорит с начальством.

      Как он сумел это начальство убедить не знаю, но проверив мою физподготовку и знания по математике, меня приняли.

      Начальство бати, озаботилось судьбой сына очень нужного работника. Что там отец им рисовал, я даже близко не представлял.

      На меня, сначала, все смотрели косо. Я не был сиротой. Меня приняли «по знакомству». Хотя какое это знакомство?

      – Привет! – сказал Мишка. – Как ты?

      Я и Мишку и Костю хорошо помнил. Но потом наши пути разошлись. По окончанию суворовского я вернулся домой, а что было с ними, я не знал. Мы не переписывались.

      – Как доиграли?

      Летящий в сторону ворот мяч, было последним, что я тогда запомнил. И я запомнил, что потом над этим посмеивались. Дескать, попал под молнию, потому что испугался, что пропущу банку. Банкой называли гол.

      Ребята засмеялись.

      – С ним всё в порядке. – Сказал Мишке Костя.

      – Счёт не изменился. Все испугались и понесли тебя в медпункт. Думали с тобой всё. Кажется, мяч пролетел мимо ворот.

      – Повезло. – улыбаясь, сказал я.

      – Когда тебя отсюда выпустят?

      – А где моя форма?

      В футбол мы играли в трусах и майках, сложив форму на траве, в виде штанг ворот.

      – В казарме. На твоей кровати.

      – Тогда можно от сюда сдриснуть.

      – А вдруг тебе станет хуже. – сказал Мишка. – полежи до вечера. Перед отбоем мы будем ждать тебя у входа. Лежать ведь всё равно, здесь или в казарме.

      – Ладно. Скучно здесь. Вот газету читать начал.

      Ребята опять рассмеялись.

      – Гляди-ка, как молния помогла. Ты ещё математику начни учить. – смеясь сказал Костя.

      – Вот, как раз думаю начать.

      – Ну всё. Уморил. – смеясь сказал Мишка.

      По математике я был, наверное, лучшим, но любви к ней не испытывал. Просто она мне тогда легко давалась.

      Тут в палату вошла нянечка.

      – А вы что здесь, сорванцы делаете? Спрашивать у врача нужно. Бегом отсюда!

      Мишка и Костя, подмигнув мне, ушли.

      Несмотря на нормальные ощущения в теле, ходить я самостоятельно смог только через день.

      А вот теперь обложившись учебниками по математике, я и вспоминал, что и как меня учили решать. Ни матрицы, ни дискретную математику или сферическую геометрию, здесь использовать было нельзя.