Украденная драконом. Алина Углицкая

ее царапнула его странная, неестественная чистота. Нет, все положенные созвездия были на месте. Но за целый день на этом небе не появилось ни единого облачка. К тому же, несмотря на приближение ночи, воздух свежее не стал. Что в полдень, что на закате – погода была одинаковой.

      Впрочем, занятая отцом, Юна тут же забыла об этом. Она проводила его в комнату, а там выставила служанок и заявила, что сама поможет ему подготовиться ко сну. И даже принять ванну.

      – Что ты, дочка, – Ульрих покачал головой, – негоже юной девушке смотреть на старые мощи!

      – Папа, ты не такой уж и старый, – улыбнулась она. – Позволь мне поухаживать за тобой. Мне это очень нужно. Понимаешь?

      И Юна умоляюще заглянула отцу в глаза.

      Сейчас ей как никогда требовалась его близость. Она готова была ухаживать за ним, хоть больным, хоть старым, хоть раненым. Лишь бы чувствовать свою нужность. Потому что кроме него в ней никто не нуждался.

      – Ну, ладно, – проворчал Ульрих, сдаваясь.

      С помощью дочери он разделся, оставив на теле только исподнее, и забрался в бронзовое корыто на львиных ножках, наполненное теплой водой. Затем отдался ее заботливым рукам.

      Юна набирала воду в ковш и поливала плечи отца, скользя по ним намыленной салфеткой. На глазах собирались слезы: каким же он был худым! Еще худее, чем казался в одежде. Только кожа и кости, да еще толстые, похожие на веревки старческие жилы, проступившие сквозь эту кожу.

      На спине бывшего короля виднелись позвонки. Острые лопатки торчали, будто обрубки крыльев. А кожа была исполосована застарелыми следами от ударов плети.

      Магия исцеления, которую принцесса неосознанно использовала на отце, не повлияла на старые шрамы.

      Сглотнув, Юна коснулась одного из рубцов. Закрыв глаза, пожелала, чтобы он исчез, и мысленно послала в него свой огонь.

      Ульрих охнул:

      – Дочка, что ты делаешь?

      Вздрогнув, она открыла глаза. Шрам остался на месте.

      – Папа, ты что-то почувствовал? Я сделала больно?

      – Нет, не больно. Просто к спине будто что-то горячее приложили на миг.

      – Извини, я хотела убрать твои шрамы, – призналась Юна со вздохом, – но они почему-то не хотят убираться.

      – А, ты про те, – он невесело хмыкнул. – Забудь. Пусть служат напоминанием. Чтобы я ничего не забыл.

      – Но почему они не исчезли? Ведь моя магия исцелила твои вывихи и переломы!

      Ульрих задумался.

      – Знаешь, – сказал минуту спустя, – я не уверен, но думаю, все дело в том темном маге, который меня лупцевал.

      – Маг? – встрепенулась принцесса. Память сразу подкинула события недавнего прошлого. – Что за маг? Ты знаешь его имя?

      – Нет, дочка, он был в черном плаще с капюшоном и таких же перчатках. Вместо лица я видел лишь темноту. Может, это была маска, а может – какое-то заклинание для отвода глаз. Его привел сам Вильгельм и приказал выбить из меня правду, но не убивать.

      Юна прижала руку к горлу, чувствуя, как оно сжимается от накативших эмоций.

      – Какую правду?

      – Он хотел знать, куда ты сбежала.

      Тяжко