Будь со мной нежным. Кира Фарди

холле, где мы вчера сидели, по-прежнему шумно. Нахожу лейтенанта Седых. Она сидит в угловом закутке и стучит по клавиатуре, не замечает меня. Подбираюсь к ней на цыпочках и заглядываю со стороны в монитор.

      – Приветики.

      Девушка вздрагивает, отшатывается к спинке кресла: слишком близко наши лица.

      – Ч-чем могу помочь? – заикается она и добавляет: – Господин.

      – Я смотрю, тебя еще не уволили?

      – А должны были?

      – Ну, превышение служебных обязанностей, доведение до состояния нестояния пассажира и т. д.

      – Не придумывайте! – она встряхивается и огрызается на атаку. – Все было в рамках закона. Есть свидетели и видеоролики. Еще проверить надо, чем наширялась ваша подруга, раз бред нести начала.

      – Наширялась? – притворно вздыхаю. – И почему все говорят на сленге? Уровень культуры нашей полиции ниже плинтуса.

      – Блин! – вижу, девушка начинает заводиться. – Нежная фиалка какая!

      – Зато ты грубиянка.

      Седых встает, опираясь на стол руками. В карих глазах загорается пламя, того и гляди полыхнет в меня.

      – Зачем вы пришли?

      – Вызывали же. Какие доки надо подписать?

      – Никакие. Ваш адвокат уже все сделал. Как чувствует себя ваша подруга?

      – А как сама думаешь?

      – Слушайте, – лейтенант делает паузу, потом поправляется, – слушай, иди тогда отсюда, не мешай работать.

      – Ха! – ситуация меня развлекает. Горячая девчонка чертовски заводит, хочется ее подразнить немного. – А кто мне оплатит моральный и материальный ущерб?

      – Какой еще ущерб? Ты отказался подчиняться, вот и получил привод.

      – Содержание машины на штраф-стоянке, больничные счета моей девушки.

      Седых вскакивает, ее щеки полыхают пожаром, хорошенькие губы кривятся, словно она вот-вот заплачет, но глаза мечут молнии. Мы стоим по разные стороны стола, а кажется, будто упираемся носами друг в друга.

      – Нет, посмотрите на него! – всплескивает руками лейтенант и оглядывается.

      Я тоже осматриваюсь и тут замечаю, что в помещении мы остались одни. Все полицейские куда-то разбежались по своим делам. Раскаленная атмосфера такая густая, что с трудом делаю вдох.

      – Некому смотреть.

      – Слушай, мажор, ты чего ко мне пристал? Втюрился, что ли?

      – Спятила?

      Я даже давлюсь слюной от неожиданности. Совсем сдурела девка! На таких голодранок, как она, смотрю, как на мусор под ногами. Вернее, вообще не смотрю.

      – По твоему поведению напрашивается такой вывод, – усмехается эта нахалка, так бы и придушил стерву. – Но у тебя нет шансов.

      – Что же делать, такая тетка не в моем вкусе.

      – Тетка? – серые глаза становятся по блюдцу. Луч света падает на радужку и отражается серебристым оттенком. Красиво, черт возьми, но… – Тридцатилетние дядьки тоже идут мимо. И кстати, я не тетка.

      – Я тоже не дядька.

      Девица ехидно прищуривается и начинает перебирать папки на столе.

      – Поздравляю!