Любовь после полудня. Заметки порно-актёра

Правда, было только две кассеты: Битлз и Нирвана. Меняться в деревне было не с кем; чего дядя Петя привез, то и слушала. И я решила, что нужно быть ближе к тому, что нравится. Во-вторых, я страшно не хотела, чтобы бабушка оказалась права. «Смогу и буду счастлива», – такая установка, ее и буду придерживаться.

      Что до Москвы, то не сказать, что я прям в шоке. До семи лет я жила пусть и не в столице, но в миллионнике. Впечатления были сильные, но не сильно. Ладно, давайте так: я была счастлива на семьдесят процентов из ста, где сто – это приз в миллион рублей, а 0 – жизнь в Самокино.

      Люди ходили в разной одежде, нарядные, деловые – этого уже было достаточно, чтобы иметь хорошее настроение. Ориентироваться здесь после деревни, конечно, непросто. Но телефон был прилежным штурманом. Тринадцать станций без пересадок, отдавленные ноги, и я была на Соколе. Улица Шакирова, дом 28. Помещение в подвале.

      Я кликнула звонок и невольно засмотрелась на небо, потому что оно было таким же, как и в деревне. Чистое голубое полотно, объединяющее весь мир под собой. На улице где-то плюс десять. Ветра почти нет, и я – в своих лучших туфлях и в малахитовом платке.

      Я позвонила еще. Через пару минут дверь открылась, но никто не вышел.

      – Здравствуйте! Катя! – сказала я сама себе.

      Ни ответа, ни привета. Тот, кто открыл дверь, сразу же ушел. Может, ошиблась? Табличек не было, только маркером на стене накалякано «Лаборатория» – название из объявления. Неудивительно, что они ищут администратора.

      Я задвинула щеколду – в чужих замках и черт рога сломает – и стала спускаться по лестнице, поглядывая на странные картины по бокам. Едва ли я смогу описать их; представьте что-нибудь безумное, а потом нарисуйте это с помощью кетчупа, майонеза и горчицы – вот как-то так. Ближе к последним ступенькам я услышала тяжелую музыку, мне не очень.

      В прихожей было пусто и слышны только басы, которые пронизывали белые стены. На самом заметном месте стоял большой холодильник с прозрачной дверью – пустой. Слева от него – вешалки с одеждой, справа – кроссовки, ботинки и тапочки разных размеров. Интересно, чьи вон те? Коричневые кожаные туфли на кубинском каблуке, и нос потертый такой, мятый. Отпад.

      На стенах висели фотографии старых заводов. Стояла пара кресел в черной коже. Все это, конечно, здорово, но что делать дальше? Бахметьев бы предложил побегать – «Столько места! Погнали побегаем!» Я на работу пришла устраиваться! Что ты несешь, Бахметьев!

      Так, есть длинный коридор налево и дверь справа. Куда идти? И что обо мне подумают, если начну хозяйничать с порога? Вообще-то неплохая идея. «О, а вы уже здесь освоились! Ну точно администратор! Приняты! Деньги в шкафу, соцпакет на столе!»

      Хорошо бы, если так. Но нужно ли разуваться? И какие тапочки брать? А вдруг чужие возьму? А если увидят без тапочек, скажут, что хамка пришла. Дела.

      Я закусила губу и стала тренькать ногтями – «треньк, треньк», – как вдруг дверь распахнулась. Люди повалили толпой. Они смеялись и обсуждали каждый свое. Не меньше десяти человек, и все как с обложки «молодые и дерзкие». Никто не обращал