валенках на скрипучем снегу, притопывая, чтобы не замёрзнуть. Ведь тогда, как ни кажется теперь странным, всю зиму были морозы. Сугробы кругом, которые каждый день расчищали дворники огромными металлическими блестящими лопатами. А снег всё падал и падал на малиновый шерстяной шарф, повязанный концами вперёд, как хотела Лариска, потому что она – девочка, а не мальчик. Правда шарфом она зацепилась за гвоздь и порвала, а Басё зашила дырку катушечными нитками в тон, но этого практически не было видно, тем более Лариска зашитую дырку старательно прятала под другой конец шарфа. На Лариске была чёрная мутоновая шубка, такая же коричневая шапка с ситцевым в горох платочком под ней, синие штаны с начёсом на резинках внизу. Штаны, правда, так себе. Но тогда не напрягали, потому что у всех были такие, отличались лишь цветом. Она рассматривала, поймав на варежки, причудливые и не похожие друг на друга снежинки, которые летали в воздухе и, которые она потом дома мастерски, как ей казалось самой, вырезала к празднику и лепила, предварительно смачивая тёплым молоком, на оконные стёкла из белых бумажных салфеток или тоненькой бумаги, выданных ей Басё. Молоко тогда всегда водилось в пузатом холодильнике «Зил», потому что Дед пил его просто как воду, да поливал им всякие каши, которые, по мнению Лариски, были «бе…». Его наливали в алюминиевую кастрюльку и покупали практически каждый день. Когда немного подросла, Лариска тоже ходила в молочный магазин на их улице, а точнее проспекте, за молоком для Деда, так как больше его в семье никто не пил. Там же приобретались такие молочные продукты, как простокваша, ряженка и кефир – тоже для Деда. Но они были в стеклянных бутылках под разноцветными крышками из плотной фольги. Эти продукты покупались не каждый день, но с завидной периодичностью, а бутылки потом сдавались. Правда, иногда в «Молочном» «выбрасывали» (так принято было говорить) глазированные сырки. Но это было редко, зато как вкусно! Теперь в этом магазине давно продают не молоко с молочными продуктами, а алкоголь с сопутствующими чипсами и всякой ерундой. Название магазина с завидной периодичностью менялось, но суть оставалась прежней.
На рябинах, что росли напротив витрины с манекенами, гроздьями висели снегири в чёрных шапочках, важно выпятив свои розовато-малиновые пухлявые грудки. При малейшем дуновении ветра на грудках вздымались малюсенькие невесомые пёрышки. Снегирей Лариска очень любила и всегда приветливо махала при встрече, похлопывая одновременно снег, деревянной лопаткой, которую смастерил Дед. Щёки у неё в это время по цвету были аккурат в тон грудок тех самых красивых снегирей. Этой лопаткой она, хохоча, открыв рот, не боясь вечных ангин, бросала в спину Басё снег, а та, делая вид, что не замечает этого, тянула санки с Лариской по протоптанной дорожке. На Басё было старенькое перелицованное пальто коричневато–терракотового цвета с воротником шалька, разумеется, из искусственного чёрного меха, серый пуховый платок. А что ещё полагается бабусям? Было ей в то время около шестидесяти.
