Антимагеллан. Иннокентий А. Сергеев

что я вспоминаю, никак не могло происходить в действительности. Ну как, скажи на милость, я мог сжечь эту квартиру, когда вот она – в целости и сохранности! Даже ни одного окна не выбито, ни единой трещины на унитазе, ни единого пятна на обоях, которого бы не было вчера… Поразительно!

      Но что-то я всё-таки делал этой ночью.

      Я не спал.

      Я не сплю уже которую ночь.

      Я спрашиваю себя, откуда взялись эти пустые бутылки на полу, почему отключен телефон, и кто эта женщина на диване.

      И не могу вспомнить.

      В романтических новеллах обычно обыгрывается одна и та же ситуация – герой попадает неким мистическим образом в сказочный мир, совершает там какие-то поступки, а после, вернувшись в мир привычных явлений, с удивлением обнаруживает, что действия, совершённые им там, не остались здесь без последствий, вполне реальных. Достаточно, если для примера я приведу новеллу Готье "Ножка мумии" и "Щелкунчика" Гофмана?

      И заметь – прямые последствия.

      То есть, он не спал, всё это ему не привиделось, это происходило на самом деле.

      А теперь другая ситуация – герою кажется, что он совершает такие-то и такие-то поступки, после чего он как бы просыпается и пытается вспомнить, что же он делал на самом деле в эти ночные часы, когда он как бы спал. И последствия его действий могут оказаться самыми неожиданными, как приятными, так и неприятными.

      Получается, что он действовал как лунатик?

      И при этом не выходил из комнаты, это легко проверить.

      Но мир изменился, как если бы, скажем, он отправился в прошлое (по Брэдбери или Азимову) и, совершив там какое-нибудь незначительное действие, ну, например, раздавив бабочку, совершенно преобразил тем самым реальность настоящего и, вернувшись, с изумлением стал осматриваться по сторонам. Хорошо, если есть, куда вернуться.

      – – А всё дело в этих таблетках.

      Не спрашивай меня, что это за препарат, я и сам не знаю. Помню только, что шёл по дороге, была ночь, темно. Помню фары машины, ударившие мне в глаза нестерпимо ярким светом. Потом я куда-то бежал… или не бежал… помню красного паука размером с бульдозер. И вот я сижу на полу, а ухо у меня в креме.

      Я и в глаза не видел никакого торта!

      Ты спрашиваешь, не страшно ли мне отправляться вот так, в неведомое, не зная, чем это кончится?

      Ты знаешь, нет, почти не страшно; вот возвращаться – да, страшновато.

      Но к этому привыкаешь как к мысли о том, что когда-нибудь умрёшь. Просто перестаёшь об этом думать.

      Это как наркотик. А может, это и есть наркотик, не знаю. Это будет видно, когда таблетки закончатся.

      Ха-ха.

      Я смотрю на часы – пора. Сейчас я закончу писать, спрячу бумагу и ручку, верну столу прежний вид и, на цыпочках прокравшись в комнату, тихонько разденусь, лягу в свою постель и притворюсь спящим. Через несколько минут она проснётся и отправится на кухню завтракать.