Мерцание. Василий Арсеньев

удалению опухоли, но Марина решилась открыться мужу только через неделю.

      Однажды, вернувшись после работы, Алексей, вопреки обыкновению, застал свою жену сидящей на постели.

      – Что такое? Почему не спишь? – спросил он, снимая с себя одежду.

      – Мне кое-что надо сказать тебе… – начала она упавшим голосом. – Прости меня.

      – За что? – насторожился Алексей. Он приблизился к ней и только теперь заметил мертвенную бледность на лице своей жены, которую та до сих пор умело скрывала под толстым слоем макияжа. – Что с тобой такое?

      – Я больна… – сказала она, давая наконец волю слезам.

      Для Алексея настали черные дни. Он и ранее чувствовал, что с Мариной что-то неладное творится, но только теперь, когда она во всем призналась, забил тревогу. И на следующий день вместе с ней отправился к онкологу.

      – Есть ли альтернатива операции? – спросил он у врача.

      – Вы неправильно поставили вопрос. Эту операцию надо было делать еще вчера, – заявил тот. И тогда Алексей понял всю опасность сложившегося положения.

      Он посмотрел на Марину, и в его взгляде та прочла горькую укоризну: «Почему ты молчала?»

      – Прости меня, я знаю, как виновата, – отвечала она на его невысказанный вопрос.

      На другой день Марина легла на операционный стол и заснула под действием анестетика, а хирург вырезал ей опухоль, а вместе с ней и почти всю левую грудь.

      Алексей, тем временем, отпросился со службы и дежурил у дверей операционной. Когда появился врач, делавший операцию, он тотчас бросился к нему с расспросами.

      – Операция прошла успешно.

      Этими словами доктор обнадежил его и удалился.

      На другой день Алексея впустили в палату, где лежала его жена. Она была бледна и при виде его залилась горючими слезами.

      – Что такое, родная? – осведомился Алексей, присаживаясь на стул возле ее постели. – Тебе больно?

      – Теперь ты не будешь ничего испытывать ко мне как к женщине, – отвечала она, а он заметил: что-то изменилось с ее телом в области груди. И сразу всё понял, но отмахнулся от этой мысли.

      – Не думай об этом. Главное, что ты поправишься.

      Он взял ее за руку и некоторое время сидел рядом. Но когда уже собрался уходить, Марина, не отпуская его, проговорила с лихорадочным блеском в глазах:

      – Это всё он виноват. Он даже с того света не отпускает меня!

      – Что? – не понял Алексей. – О ком ты говоришь?

      – Это он… мой отец. Это его проклятие висит надо мной: сначала тот выкидыш, и я не могу родить ребенка, теперь эта болезнь… Он не успокоится, пока я не уйду вслед за ним.

      – Не надо, родная. Думай о хорошем. Всё будет в порядке, – говорил Алексей, покидая палату.

      Потом он еще некоторое время сидел в коридоре у стены, вспоминая слова своей жены и безумие, сквозившее в ее глазах…

      Две недели спустя Марину выписали из стационара. И она вернулась домой. За это время с ней произошла чудовищная перемена. От той веселой жизнерадостной женщины, которую