Шоумен. Король и Злой Горбун. Владимир Гриньков

стороны это смотрелось очень достоверно. Я в очередной раз подивился гончаровской способности к перевоплощениям.

      – М-да, – невнятно поддакнул я и ясным взором посмотрел на Гену.

      – Ну-ну, – сказал Огольцов. – Буду ждать результата.

      Он не стал задерживаться у нас. Поднялся и вышел, поспешно попрощавшись.

      – Вы его озадачили, – сказал я Гончарову. – Давненько я не видел нашего Гену в такой растерянности.

      – А кто он такой?

      – Продюсер канала.

      – А-а, – протянул Гончаров. – Понятно.

      Но по нему было видно, что ничего он не понял. Продюсер – это слишком сложно для грузчика из овощного, да ещё и уволенного.

      – Чего это вы вмешались? – поинтересовался я.

      – За вас стало обидно, – без затей пояснил Гончаров. – Чего он, в самом деле?

      14

      – Ещё можно заснять мою встречу с бывшей одноклассницей, – мечтательно сказал Гончаров.

      Идеи из него прямо-таки фонтанировали, и за несколько дней общения я к этому уже привык.

      – И что же одноклассница? – задумчиво поинтересовался я.

      Как раз думал о съёмках сюжета, но другого, не связанного с Гончаровым, и его привычный трёп нисколько мне не мешал, служа всего лишь фоном.

      – Оля Лушпайкина, – сказал Гончаров. – Чудесная девочка с белоснежными бантами.

      – Лушпайкина? – переспросил я, приподнимая бровь.

      – Фамилия у неё такая.

      – Смешная фамилия. Дразнили её, наверное?

      – Пытались, – с невозмутимым видом подтвердил Гончаров. – Поначалу.

      – А потом?

      – Потом они перестали.

      – Почему? Поумнели?

      – Ага, – кивнул Гончаров. – В одно мгновение.

      Я всё понял и засмеялся.

      – Вы были в неё влюблены?

      – Чепуха! – отмахнулся Гончаров.

      Был, был! И обидчиков своей пассии, наверное, бил смертным боем. Вот те и поумнели.

      – И вот теперь представьте, – вернулся к своей идее Гончаров. – Столько лет прошло, она уж замужем давно, и дети, наверное, есть, и всё такое. И вот мы с ней встречаемся, а я будто какой-то бизнесмен, очень крутой такой, но не «новый русский» …

      – А почему не «новый русский»?

      – Ну, у них же вечно пальцы веером, мат-перемат и вообще …

      Гончаров махнул рукой, показывая – конченые, мол, люди, чего ж о них говорить теперь.

      – А я буду не такой. Ну, как вроде интеллигентный бизнесмен. Президент какой-нибудь Гончаров или банкир там. В общем, класс. И вот мы с Ольгой встречаемся, слово за слово, беседа там, то да сё, и она узнаёт, что я теперь не просто Серега Гончаров, а акула бизнеса. А?

      – Ну, допустим, – не проявил я энтузиазма.

      Практически все гончаровские задумки сводились к одному и тому же: он встречается с кем-либо из своих бывших однокашников и предстает перед ними таким значительным и преуспевшим, что дальше уж и некуда. Комплекс своего рода, не иначе.

      – Мы с Олей беседуем, и я ей как бы между прочим делаю подарок, – продолжал Гончаров, совершенно не обращая внимания