А леший его знает!. Николай Николаевич Шмигалев

руны. Затем – индуистско-ведические брахми и кхароштхи, причем где там брахми, а где кхароштхи, сам индо-ведуны затруднились бы сказать. А дальше – сразу несколько строк на великом и могучем эфиопском трансформационно-слоговом языке. Потом – ассиро-вавилонянской клинописью. Следующая строка – финикийские, режущие глаз, каракули. Сразу за ними – консонантный иврит с кучей диакритических знаков. Там опять иероглифы, только теперь самурайские. Потом – хеттская рисуночная письменность. Помимо вышеуказанных алфавитов дальше в Книге Мертвых построчно были представлены следующие языки: древнеливийский тифиаг, кельтское огамические письмо, письмена чероки, звучание которых никогда не совпадало с оригиналом, либерийское слоговое ваи, спиральные идеограммы феста, фиванские руны гонория, ещё называемые алфавитом ведьм, концептуальные символы системы хобо, тайная азбука допотопных морзей и даже рельефно-точечный алфавит незрячих брайлей. И ещё много-много языков, письмен и алфавитов. В общем всех языков и не перечислить, коими была написана книга, которую сейчас штурмовал полуконтуженный болотник.

      Однако Зыбун не подвел. Несмотря на недомогание, болотный довольно быстро нашел необходимый абзац нужной страницы надлежащей главы.

      – Вот оно! – воскликнул болотный и углубился в чтение. Перелистнув страницу он прочитал ещё несколько невообразимо непонятных строк, и задумчиво забарабанил щупальцами по книге: – Эге-ге! Вот видимо из-за чего Омелия находила каждый раз причину, чтобы я дальше двенадцатой главы не продолжил читать, а потом и вовсе тебе, Поставец, запретила приносить книгу на болото, якобы беспокоясь за её сохранность.

      – Да говори уже, в чем дело Зыбун! Не томи! – потребовал теремной, чувствуя, что сейчас они станут обладателями некоей ужасно страшной тайны.

      – Она просто не захотела, чтобы мы с тобой узнали её тайну и не стали носителями опасной информации, – пробормотал болотный, продолжая вглядываться в запредельные письмена.

      – Ну, ну, ну, дурак старый, да говори скорее, ну доводит же нелюдей до белого каления! – не стерпела уже даже Ундина.

      – Кикимор я не понимаю, – сурово зыркнул на водяниху Зыбун. – Убери её Тритоха!

      – Ну правда, чего-тянешь-то Зыбун, говори уж! – заинтригованный не меньше других воззвал к тестю Бульгун.

      – Я лучше прочту.

      – Дак читай! – почти крикнул Поставец, сдерживаясь, чтобы не отвесить старому дура… другу хорошей затрещины.

      – Читаю, – произнес невозмутимо Зыбун и начал водить щупальцем по прыгающим и извивающимся строчкам единственного на три мира манускрипта.

      – «…Так вот для исполнения данного пророчества много ума не надо. Надо просто провести темный ритуал. А именно, взять тринадцать светлых наяд, тринадцать бурерожденных в туче грозовой и вскормленных в пене морской, правнучек Хаоса – предтечи всего сущего и Мглы – хозяйки туманов и ночей, внучатых племянниц Эфира – прародителя ветров и богини