Позывной «Грэй». Helga Duran

сказать! Я не любила сюрпризы, особенно такие тупые!

      – Марсель мужчина! – сказал папа. – Он позаботится о нашей девочке! Вот видишь, милая, все не так плохо, как ты себе представляешь! Прекрати накручивать себя и всех нас!

      Мама смерила аристократичную фигуру Марселя откровенно жалостливым взглядом и покачала головой, всем своим видом показывая, что с этим мужчиной у меня нет ни одного шанса на выживание. Клод икнул, давясь смехом, и уткнулся в стакан с виски.

      – Сюзанна! Я клянусь, что буду защищать вашу дочь ценой собственной жизни! Я занимался в школе восточными единоборствами и неплохо стреляю! – оскорбился Марсель до глубины души. – К тому же, военные корреспонденты имеют свои привилегии! Если мы попадем в плен к берлессам, нас просто передадут властям Фрогии! По законам Великой конвенции причинять вред корреспондентам – это преступление!

      – Боже, Андре! Они же совсем дети! Неужели нет никого другого для этой цели? – Мама была совершенно безутешна. – Берлессы скоро людей начнут есть, а не только канареек и ежей!

      Мы с Марселем и Клодом громко рассмеялись, услышав очередную байку про берлессов, но быстро сделали серьезные лица, чтобы мама не подумала, что мы потешаемся над ней в такой непростой для нее момент.

      –Сюзанна, довольно! – рявкнул на нее отец.

      – Ты бессердечный человек, Андре! – в сердцах воскликнула мама и вскочила со стула. – Кресло президента для тебя важнее собственной дочери!

      Отец покраснел, глаза его налились кровью, а на щеках заиграли желваки. Ужин перестал быть праздничным, превратившись в семейный скандал.

      – Простите! – обратилась мама ко всем. – Я пойду к себе! Празднуйте это сумасшествие без меня!

      С этими словами она швырнула салфетку на стол и пошла прочь из столовой. Я тоже вскочила из-за стола, чтобы проводить маму и успокоить ее, но папа жестом меня остановил.

      – Я сам с ней поговорю, Анна! – заверил меня папа. – Твоя мать должна понять, что ей живется в мире и достатке только потому, что другие люди несут жертвы за ее благополучие! Посмотрел бы я на нее, когда бы берлессы съели ее мерзкую собачонку и растоптали своими грязными сапогами розы в ее оранжерее! Вот, где была бы настоящая катастрофа!

      Клод первым заржал, как ненормальный. Мы с братом не понаслышке знали, как мама трясется над своей собачкой Милли. Порой мне кажется, что Милли мама любит больше всех на свете, даже больше, чем мужа и детей.

      Выяснилось, что маму было жалко только мне. Наверное, я просто понимала ее, как женщина женщину. Сколько таких мам сейчас по всему миру, которые не спят ночами и волнуются за своих детей? Сколько мам своих погибших детей уже похоронили? Сколько детей осталось без мам? Только ради того, чтобы моя мама жила в спокойствии и мире, стоило поехать в Кижи.

      Мой отец меня не подведет. Когда я раздобуду и обнародую материалы о том, что творят берлессы в Кижах, Фрогия вместе с остальными странами объединится и нанесут сокрушительный удар по Берлесси! Мой отец войдет в историю, и я вместе с ним! Ах, да, еще