Солнечное затмение. Дмитрий Мельников

от нас.

      – А над чем ты смеялся? – спросил я Славу Мохова. – Ржал как конь?

      – Это когда? – видимо не сразу понял мой товарищ, потому что опять смотрел в прицел своей снайперской винтовки.

      – Тогда, – многозначительно сказал я. – Во время боя. Когда в нас пулемёт из собачьей будки начал палить и Олег хотел прикладом пробить Лаврову по голове.

      – А-а-а, – протянул он и, оторвавшись от прицела, опять засмеялся. – Это Илюха сказал, что тоже хочет научить своего пса стрелять из пулемёта!

      Я даже не думал, что будет так смешно и импульсивно рассмеялся. Было бы мне смешно, если бы я услышал это там?

      – Я, между прочим, тут вот… кое-что увидел, – сказал Слава достаточно серьёзно, что на него было непохоже. – Смотри.

      Он протянул мне свою снайперскую винтовку и показал, куда смотреть. В оптический прицел я увидел, как в селении, ниже нас, у одного из домовладений стоит фура вместимостью тонн на пятнадцать и в эту фуру наши люди, а судя по форме, это были омоновцы, сносят имущество, мебель из покинутых местными жителями домов: какие-то тумбочки, мягкие кресла, серванты, телевизоры – наверное, цветные – какой смысл брать чёрно-белые?, ковры, скатанные в рулоны – всё это люди загружают в ненасытное чрево грузового автомобиля.

      – Ну что, видишь? – поинтересовался Слава.

      – Угу, вижу.

      – Вот тебе и дела, – всё так же с усмешкой проговорил он. – Кому война, кому мать родна.

      – Интересно, зачем они это делают? – спросил я, отдавая ему снайперскую винтовку. – Домой, на фурах, повезут всё это богатство? Да и богатство ли это? Так… нехитрый скарб. Далеко ли увезут?

      – Вот ты смешной! – удивился он. – Домой, конечно! Не бедным же будут раздавать по дороге. Кстати, я этих омоновцев и не видел здесь во время штурма – только вэвэшников. Зато сейчас какие красавцы – эх!

      Пришли наши парни. Некоторые тоже с коврами. Если Ливанов принёс кресло, то двое или трое шли с рулонами ковров по два-три у каждого. Увидели подходившего к нам Валиева.

      – Эх, сейчас начнётся! – потирал руки довольный Слава Мохов.

      – Это что за цыганский табор здесь? – спросил старший лейтенант Валиев. – Откуда вещи? Зачем?

      – Да это вам принесли, товарищ командир! – сидя с папиросой во рту и довольно небрежно бросил Ливанов.

      – Что? Встать! Смирно! – закричал Валиев.

      Мы замерли перед машинами.

      – Становись в одну шеренгу! – неистовствовал он. – Смирно! Вы знаете, как это называется? Это называется мародёрство! За это под трибунал можно попасть! Дегенераты!

      – Товарищ старший лейтенант, разрешите! – возразил как всегда недовольный Ливанов. – Там омоновцы вообще в фуру всё грузят, а мы-то что? Мы – по мелочи.

      – Молча-а-а-ть! – закричал Валиев. – Мы – не они, запомни это, албанец. Всё отнести обратно, где взяли! Ливанов, ты относишь кресло.

      XXI

      Мы приехали в лагерь и оказалось, что уже время ужина. Валиев приказал перед ужином почистить оружие.

      Ещё оказалось, что солдаты из других подразделений