Грешные намерения. Элизабет Хойт

не было никаких надписей. За все пятнадцать лет своего непрочного существования детский сиротский приют никогда не нуждался в афишировании.

      Брошенные и осиротевшие дети не были редкостью в Сент-Джайлсе.

      – Благополучно добрались до дома, – сказала Темперанс, когда они подошли к двери. Она поставила фонарь на стертые каменные ступени и достала большой железный ключ, висевший у нее на поясе. – Как мне хочется горячего чая.

      – Я уложу малышку в постель, – сказала Нелл, войдя в жалкую маленькую переднюю, безупречная чистота которой не могла скрыть осыпавшейся штукатурки или покоробившихся половиц.

      – Спасибо. – Темперанс сняла накидку и повесила ее на крючок, а в дверях появилась высокая мужская фигура.

      – Темперанс.

      Она обернулась.

      – О! О, Уинтер, я и не знала, что ты уже вернулся.

      – Это понятно, – сухо заметил ее младший брат. Он кивнул служанке: – До свидания, Нелл.

      – Сэр. – Нелл присела и с тревогой посмотрела на брата и сестру. – Я только загляну к детям, можно?

      И она побежала вверх по лестнице, оставив Темперанс выслушивать неодобрение Уинтера.

      Темперанс расправила плечи и прошла мимо брата. Помещение приюта было длинным и узким, дом был зажат между соседними. У входа находилась небольшая комната, служившая столовой, иногда там принимали важных посетителей. В дальней части дома были расположены кухни, куда сейчас и направилась Темперанс. Все дети ровно в пять часов получили свой обед, но ни она, ни ее брат еще ничего не ели.

      – Я как раз собиралась приготовить чай, – сказала Темперанс, разжигая огонь.

      Сут, их домашний черный кот, поднялся со своего места перед очагом и потянулся, отправляясь на охоту за мышью.

      – Со вчерашнего дня остался кусок говядины, а сегодня утром я купила свежей редиски, – продолжила она.

      Уинтер, стоявший за спиной сестры, вздохнул:

      – Темперанс.

      Она торопливо искала котелок.

      – Хлеб немного зачерствел, но, если хочешь, я могу сделать тосты.

      Он молчал, и ей пришлось повернуться к нему лицом и встретить неизбежное.

      Длинное худое лицо Уинтера было печально, и она почувствовала себя ужасно. Ей было так тяжело разочаровывать его.

      – Было еще светло, когда мы ушли, – жалобным голоском сказала она.

      Он снова вздохнул, снял свою круглую шляпу и сел за кухонный стол.

      – Ты могла подождать моего возвращения, сестра?

      Темперанс взглянула на брата. Уинтеру было всего двадцать пять, но он держал себя как человек вдвое старше. Усталость изрезала его лицо морщинами. Широкие плечи опустились, а длинные руки и ноги были слишком худыми. Последние пять лет Уинтер был учителем в маленькой дневной школе приюта.

      В прошлом году, когда умер отец, Уинтеру пришлось взвалить на свои плечи неизмеримо больше работы. Конкорд, их самый старший брат, взял на себя заботу о семейной пивоварне. Эйса, второй брат, всегда держался в стороне от сиротского приюта и завел какое-то