Кусочек жизни. Надежда Тэффи

Петлюра. Обыски. Путь на север отрезан. Катимся ниже, ниже. И вот мы с сургучом уже в Одессе. Паника, стрельба. Приветливые ослы черных белозубых войск, ослы, только вчера шедшие головами к нам, хвостами к морю, бегут, подбодряемые палкой, и хвосты их уже повернуты к нам.

      Новороссийск. В пустом чемодане один он, выброшенный мной собственноручно в Одессе кусок сургуча. Надоел. Неужто в целом мире не найдется никого, чтобы проводить меня?

      Константинополь.

      Веселый разговор:

      – Может быть, можно что-нибудь еще продать? Боюсь, что скоро окажемся на дне.

      – Господа, не бойтесь. Ведь мы уже на дне. Это и есть дно. Видите, как просто и совсем не страшно. Разломаем этот бублик на четыре части…

      – Может быть, у вас что-нибудь найдется?

      – У меня флакон из-под духов и вот… кусочек сургуча.

      Париж. Берлин. Я совсем забыла о нем. И вот в тревожный день, когда вся душа дрожала, как те висюльки на абажуре, я написала письмо мирового значения (мирового для моего мира, единственного, в котором живет человек и вместе с которым гибнет). Письмо мирового значения надо было запечатать сургучной печатью. И вот первый раз взяла я его в руки, этот бурый комок, взяла не для того, чтобы бросить, а чтобы использовать. Он зашипел на свечке, оплыл черной лавой, и вдруг упала на бумагу ярко-лазурная нежданная капля.

      Так странно это было, и для души дрожавшей благословенно, как чудо.

      – Так вот ты какой!..

      И опять бросила, и опять забыла.

      И вот долгая, тяжкая болезнь, больница.

      Красные туманы горячки. Круглая голова ласкового тигра без шеи, лежащая на круглом кружевном плато, как усекновенная глава на блюде. Наклоняется надо мной… Ах да – это бывшая квартирная хозяйка фрау… фрау… не помню. Это она в кружевном праздничном воротнике. Она протягивает мне что-то.

      – После вашего отъезда, – говорит она, – я нашла в столе вот это. У меня ничто не должно пропадать – я принесла.

      Всматриваюсь через колыхающуюся красную мглу – он! Обломок сургуча. Нашел меня, пришел. Столько прожили вместе…

      И в эту минуту, в озарении огненной свечи стоявшего у ног моих Архангела Уриила, скорбного ангела смерти, тогда пожалевшего меня, увидела я в этом маленьком корявом кусочке то, что в обычной жизни люди видеть не могут: существо безликое, выражающее обликом нечеловеческим человеческую печаль, заботу, и ласку, и страх за меня, и преданность.

      – Сколько прожито вместе!

      Кто сказал это? Я? Он? Все равно, друг мой маленький, неживой урод, единственный – иди ко мне!

      И вот теперь он ушел. Может быть, и не теперь, а давно, а я только случайно сейчас заметила это…

      Народный язык

      На днях слышала выражение:

      – Он с большим аппетитом улепетывал суп.

      Улепетывал. Очевидно, вместо “уплетал”.

      Через год, пожалуй, и сама так скажу.

      Многие подумают, что, в сущности, жалеть нечего. Что “уплетать” выражение не классическое