170 дней. Дневник мамы, потерявшей ребенка. Сойка Светлая

из класса.

      Урок заканчивается, и я понимаю, что мне не за что себя винить. Я все сделала так, как нужно. И да, я буду отстаивать своё мнение, я все равно буду идти своим путём, до конца. Потому что я знаю, вернее чувствую, где для меня «правильно», а где нет. Где правда, а где подлость и ложь.

      Я выхожу из школы, зная, что мне нужно идти в другое здание (тут я понимаю, что это уже не школа, а Университет). Мне нужно встретиться со своим научным руководителем, чтобы обсудить мою дипломную работу.

      Я выхожу на улицу и вижу, что на встречу мне идёт… Моя любимая бабушка! Она была учителем математики в старших классах в школе, в которой я училась. Она умерла, когда мне было около 20 лет, то есть почти 20 лет назад. И я думаю про себя: «Как? Бабушка преподаёт здесь?!» Бабушка подходит и обнимает меня! Я обнимаю ее, и я так рада ее видеть! А потом я начинаю оправдываться, мне немного стыдно, что я устроила на этом уроке. Опять не сдержалась, опять не проявила «должного уважения» и терпения… Но бабушка говорит мне: «Все правильно. Я видела все. Ты все правильно делаешь. Ты хорошо справляешься. Ты защищала себя.»

      Я очень рада ее словам. Ведь это значит, что я могу оставаться собой.

      Я иду на встречу со своим научным руководителем. Вхожу в кабинет, сажусь, готовая к беседе по теме моего диплома. И тут я вижу, что мой научный руководитель – любимая Сонина учительница по английскому языку! И я снова очень этому рада! Она строгая и справедливая! Соня именно за это ее и уважала.

      Она смотрит на меня, улыбается и я понимаю, что моя жизнь и есть моя дипломная работа, которую мне вроде как нужно с ней обсудить. Но она ничего не говорит мне, а только смотрит на меня и просто улыбается…

      А дальше я просыпаюсь…

      Прототипом подлого учителя на том уроке из моего сна я, скорей всего, видела директора нашей школы. Она вела у нас уроки физики. Она была очень слабым учителем и не очень порядочным человеком.

      Детей она не любила и все что ее интересовало – это спонсорские «пожертвования» школе от богатых родителей детей, коих в нашем классе было предостаточно. Она была очень грубая и жёсткая, могла просто ударить ребёнка, причём, любого возраста, даже очень маленького, если ей казалось, что он ведёт себя не подобающе. Однажды и мне досталось. Дети играли на переменке, и мне попало просто потому, что я первая, кого она смогла ухватить. Рука у неё тяжёлая…

      Она жестко критиковала детей, читала морали и нотации налево и направо. Девочкам в старших классах запрещалось пользоваться косметикой, и носить любые прически кроме одной: «Волосы должны быть убраны!» Длина юбки каждой школьницы замерялась директрисой автоматически, на глаз. И если эта длина не соответствовала ее нормам, то девочка тут же отправлялась «на ковёр», где ей промывали мозги не самым педагогичным образом, оскорбляя и унижая.

      Потом как-то случайно, я увидела ее дочь. Она выглядела то ли как матрёшка, то ли как представительница той самой древней профессии. Красные губы на