Дятел у меня в голове. Жизнь с мигренью. Ирина Шевцова

была ужасна.

      Период невыясненных отношений – самый тяжелый. Ты чувствуешь, но не понимаешь. Были ли у меня догадки? Нет, я была наивна, я еще держалась за те воспоминания, за ту любовь, которая была еще недавно. Саша не превратился в монстра, он проявлял заботу, и мы обнимались при встрече, я могла, как прежде, сесть ему на колени, и он искренне переживал, когда заболевал Даня, он был хорошим отцом… когда был дома.

      Прошел целый год, прежде чем я дошла до поликлиники. Все надеялась, что само пойдет. Но приступы крепчали и не меняли своей периодичности. Я пила Цитрамон – таблетки, которые видела у своей мамы, в доме был всегда запас. Да, у моей мамы тоже была Мигрень. Я помню ее приступы в тот период, когда она разводилась с отчимом, долго и мучительно. Потом, как мне кажется, с его уходом, их стало все меньше, наконец, они прошли совсем. В общем, про Цитрамон я знала, но диагноза у меня еще не было. Усталая, равнодушная тетя выписала мне несколько бумажек – направлений на обследование. Эти первые результаты – пожелтевшие бумажки, до сих пор хранятся в моих медицинских документах.

      «Наличие очаговых изменений патологической активности в теменно-височных областях полушарий на фоне умеренных диффузных изменений БЗА головного мозга с заинтересованностью диенцефальных структур ствола мозга»

      Тетенька – невропатолог, прочитав заключения сказала: «Ну, и слава Богу». Что она имела ввиду? Вероятно, то, что моей жизни ничего не угрожает. Позже, более разговорчивый врач, старичок с добрыми глазами, к которому я пришла в отчаянии и с этими же бумажками, объяснил: «Деточка, это Мигрень, она не лечится. Подбери себе какие-нибудь таблеточки и живи дальше. Жить ты будешь плохо, но долго».

      Плохо, но долго. Я протестовала – так жить невозможно! Я еще не привыкла, порог болевой чувствительности был очень низкий. Интуитивно я находила во время приступа какие-то способы, чтобы облегчить мучения. Очень быстро были найдены горячая вода и лед. Когда приступ начинался, меня морозило и я становилась очень сонной. Если удавалось тут же встать под горячий душ, то я оттягивала боль. Если же она уже разливалась по моей голове, то я бежала к холодильнику. Там, в морозилке, лежали замороженные кубики льда, я выдавливала их в пакет, заматывала в полотенце и прикладывала к больному месту. Удавалось ли мне снять приступ? Скорее нет, я просто его отодвигала, немного приглушала, но под конец все равно ползла к аптечке и выдавливала на ладонь очередную таблетку. Количество принимаемых таблеток меня пугало. Я ждала, что мой организм не выдержит, боялась проблем с желудком, печенью, понимала, что «одно лечим, другое калечим», что таблетки – это лишь обезболивание, они ничего не меняют, лишь отключают центр боли. Сразу скажу, что кроме своей Мигрени я не заработала за эти годы никаких видимых патологий (тьфу-тьфу).

      Кундалини не на месте

      В середине 90-х целители, экстрасенсы, колдуны имели бОльшую популярность,