Тревожный Саббат. Алина Воронина

бы выразился не так прямолинейно, – замялся Асмодей. – Но да, ты права… Огонь – это сила, страсть, чувства. А ты…

      – А я похожа на существо среднего пола. На работе меня называют роботеткой, – равнодушно констатировала Ким.

      – Сексуальности в тебе и правда ни на грош, – вмешалась Ингрид. – Но у нас есть реквизит: бюстгальтеры пуш-ап, корсеты, высокие сапоги. Парик, в конце концов.

      – Спасибо, – девушка взглянула на бывшую подругу почти с теплотой.

      – Ладно уж, тренируйтесь, – протянул Асмодей. – Я верю в тебя Ким. Пытаюсь верить. Ингрид, Чайна, к Саббату она должна быть в форме. Вы отвечаете за ее технику и за внешнюю привлекательность тоже. А ты крути везде, где только можешь. По дороге с работы, на прогулке с друзьями, дома за приготовлением еды, в постели со своим мужчиной. Крути, как будто в жизни нет ничего важнее. Ты станешь одной из нас, возьмешь в руки боевые пои и веера. Знаешь, зачем нам огонь? Чтобы чувствовать себя живыми!

      – Она справится, – тихо сказала Ингрид.

      А Чайна протянул ей термос с горячим чаем:

      – Выпей, он с женьшенем и фенхелем. Эти растения наводят на правильные размышления.

      – Угости и меня, – усмехнулся Заратустра. – Мне тоже не помешает подумать.

      Через несколько минут лицо фаерщика просветлело:

      – Ты странная и необычная девушка, Ким. И я хочу поговорить с тобой в таком же странном и необычном месте. Давай на сегодня закончим с тренировками. Гораздо важнее узнать твою душу. Ингрид, у тебя на сегодня веера. Я хочу увидеть, наконец, законченный номер «Тревожный Саббат», не забывайте, что у нас скоро важное выступление.

      – Что? Ты издеваешься? – возмутилась Ингрид. – Да у меня там конь не валялся. И хореография хромает.

      – Ну, хотя бы черновой вариант, – попросил Заратустра. – Время идет. Мы должны выдать нечто особенное.

      – В таком случае оставьте меня одну. Чайна лишь сбивает своими неуместными замечаниями. Вот когда полностью придумаю номер – пусть и критикует.

      – Окей,– согласился фаерщик, – Чайна поедет с нами в дом, который много лет принадлежал моему роду.

      5

      Фамильное гнездо Асмодея располагалось в старом районе, где памятники архитектуры XVIII века соседствовали с убогими домишками пятидесятых годов XX века. Хотя он находился в двух шагах от центра, воздух был очень чистым, а по деревянным мосткам бродили куры и даже козы.

      Дом, стоявший на холме, превзошел все ожидания девушки. Сложно было представить более нелепое и вычурное сооружение. Три каменных крыла, выкрашенные в зеленый цвет, две башни с круглыми окнами, один деревянный пристрой.

      «Наверное, архитектор был шизофреником, – улыбнулся Заратустра. – «Кстати, кирпичная часть появилась только во второй половине XX века. А еще в доме есть ротонда, что весьма необычно для такого строения».

      Довольно большую площадь занимал запущенный сад с сохранившимися мраморными скульптурами.

      – Остатки роскоши былой, – прокомментировал Чайна.

      – Сентиментальщина, –