Тревожный Саббат. Алина Воронина

и ягодой Годжи.

      – Годжи? А это что за зверь? – заинтересовался Асмодей.

      – Это «ягода долголетия», очень полезная для здоровья.

      – Чур, мне первой «годжи», – попросила Ингрид.

      Чайна улыбнулся ей в ответ и разлил напиток по маленьким чашечкам, хранившимся в его бездонном рюкзаке.

      – Божественно! – прокомментировал Заратустра.

      – Да, очень вкусно, – согласилась Ингрид. – А ты мне дашь немного домой?

      – Обязательно.

      Фаерщики словно забыли о Ким, бессильно сжимавшей кулаки. Но, после чашки чая улыбнулась даже она:

      – Какой чудесный вкусовой мираж, но я бы добавила немного хризантемы.

      – Хризантема с облепихой? – удивился Асмодей. – Да ты чайный новатор.

      – Где-то в пропорции три к одному, – добавила Ким. – А лучше вообще убрать облепиху и малину. Годжи прекрасно сочетается с хризантемой.

      – Разбираешься в травах? – спросил Чайна, взглянув на девушку по-новому.

      – Немного. Просто очень хотелось помочь моему… моему молодому человеку, Еретику. Я вообще-то мало чем интересуюсь, – скромно ответила Ким. – Коллеги по работе прозвали меня роботеткой. Кстати, Ингрид будет интересно узнать, что наша одноклассница Цеся работает вместе со мной в межрегиональном колл-центре. Она очень изменилась.

      – А как изменилась ты, – протянула Ингрид. – Где твои волосы?

      – Я их отрезала. Волосы – это, как бы помягче сказать, отходы головы.

      Фаерщики засмеялись.

      – Предположим, с волосами понятно, – продолжала Ингрид. – А у тебя вообще есть грудь? Или ты мальчик?

      – Тебе показать? – Ким взялась за края толстовки.

      – Хватит вам уже, – воскликнул Асмодей.

      – Ты – не робот, Ким. Ты живее и сильнее многих, – вдруг сказал Чайна.

      – Моя жизнь сложилась не самым удачным образом. Спасибо некоторым добрым детям, – пожала плечами девушка.

      Ингрид бросила на нее быстрый взгляд, но промолчала и опустила голову. Она вообще редко смотрела кому-либо в глаза.

      – Значит, надо разбудить в тебе чувственность, – улыбнулся Асмодей. Но в его улыбке не было и намека на теплоту. – Сделать это можно через любовь или через боль. Любви, уж извини, в нас и самих нет. Мы – люди опасные. Добродушия – еще меньше. А вот боли можем причинить в избытке.

      – А вы думаете, я – добрая?– в ответной улыбке Ким прорезалась ирония.

      – Как ты относишься к огню?

      – Я его боюсь больше всего на свете! – воскликнула Ким. И никто не подозревал, насколько она была искренней в тот момент. – Но стать фаерщицей я бы смогла.

      – Наша предыдущая артистка, Подружка Сталкер, к великому прискорбию, вышла замуж и уехала в Сибирь. В коллектив нужна еще одна девушка. Будем рады видеть тебя в команде. Обучим всему, что умеем. Заодно и денег заработаешь на санаторий своему Еретику. За огонь платят и даже хорошо.

      – Тогда я уйду! – закричала Ингрид.

      – Не уйдешь, – проронил Чайна. – Тебе все это нужно не меньше, чем ей или нам.