Бездна. Лидия Бормотова

уходила из-под ног, а внутри… и слова-то не сразу подберёшь… снизу вверх шквалом огненная река, только что голова не вспыхивала факелом. Она прикрыла свободной ладошкой пылающую щёку, загоревшуюся при одном воспоминании. А потом снова… глаза синие-синие, как ледяная стена. Говорят, время творит чудеса. Возможно, когда-нибудь оно победит и его отвращение, сгладится, забудется ночь на острове… Или наоборот, сочтёт нужным прервать знакомство? Ну, чем она ему может быть интересна? А вдруг у него есть девушка? Вдруг он её любит, а с ней просто нянчится, как с недотёпой? Глупая курица, размазня! Теперь её словно окатили стылой водой, и по спине побежали морозные мурашки.

      Она подняла руку, чтобы заправить выбившуюся прядку за ухо, и её тут же кто-то схватил, стиснув в запястье. Охнув, она отпрянула назад, вскинув голову, но рука осталась в капкане, не позволяя ни убежать, ни отгородиться. Прямо ей в лицо скалился Сичкин, шаря по груди бесстыжими зенками.

      Она ещё не успела сообразить, насколько далеко в своём «ухаживании» собирается зайти тру-гот, как на них ураганом налетел кто-то другой. Из-за его стремительности, она не сразу узнала Артёма. Не вдаваясь в расспросы и объяснения, он с размаху врезал Сичкину кулаком в рожу. Тот взревел и выпустил руку. Но не упал и не отступил, а с угрожающим рыком попёр на обидчика. Инна взвизгнула от ужаса, и пакет, взлетев в воздух, звучно впечатался ему в нос, из которого уже капало красным. Яйца глухо хрустнули и, утонув в сметане, добротно растеклись по лицу, как яичница по сковороде (правда, вместе со скорлупой), поползли на грудь, а яблоки после бомбардировки лба осыпались и раскатились.

      – Уйди! – рявкнул Артём девчонке, боясь задеть её размахом, но Сичкин (либо его многострадальный нос), успев правильно оценить противника, решил иначе и цапнул отпущенную было руку, чтобы прикрыться предметом раздора.

      Инна поджала ноги, повиснув на кулаке, но тот не разжался, и она впилась в него зубами.

      Внезапно вспыхнувшая драка не оставила равнодушными зрителей. Готы повскакали с травы и бросились на выручку. Увы, их симпатии оказались не на стороне Артёма. Трое набросились на него со спины, пытаясь скрутить руки сзади. Самый удобный момент для удара Сичкина, однако, остался невостребованным, ибо он взвыл, стряхивая кусачую девчонку с расцарапанного до крови кулака и отступая на шаг. А его противник успел расшвырять нападающих и надавать им оплеух. Очередная атака готского вожака захлебнулась на вдохе – откуда ни возьмись вихрем налетел долговязый разряженный франт в белой рубахе и лаковых штиблетах и с разгону этим самым штиблетом засадил ему между ног. Гот согнулся пополам, двумя руками зажимая ушибленное место и ничего не видя перед собой от наступившей тьмы. Зато остальные его помощники, разделившись, набросились сразу и на Артёма, и на Коляна, который драться не умел совсем, но был не глуп и изобретателен. Уворачивался и сталкивал нападающих лбами. Наука боя постигалась художником без