Утренние сны о настоящем. Владимир Васильевич №

Леня не слышал его, не в состоянии был. Происшедшее оглушило его, навалилось и подмяло, не давая встать с колен. Еще сегодня вечером он жил в другом мире – безопасном, надежном, миролюбивом и вот теперь стоял на коленях за чертой и по эту сторону черты была уже другая жизнь. Жизнь, в которой есть убийство. Где можно просто взять и убить. Господи, я убил… Ну, что за мерзкий запах здесь стоит! Наверное, так пахнет Смерть, вот, что это такое! Его опять стошнило.

      И пришло опустошение… Будто оборвалось что-то… Вот и все, думал он… Какая-то часть меня, с которой я жил, ушла. Почему я ничего не чувствую? Это не сторож умер, нет… Это умираю я… Какая-то часть меня, с которой я жил, ушла. Утеряна навсегда и нужно как-то жить дальше без этой части, а я даже и не знал, как она называлась.

      «Пришла беда – отворяй ворота», ехидно речитативом крутилась старая пословица где-то на краешке сознания.

      О чем я думаю?.. О чем?! Я же человека убил! Человека!!! И, вторя его мыслям, в опустевшей голове протяжно зазвучало колокольным бомом: «Уби-и-ллл! Уби-и-ллл! Уби-и-ллл!» Он посмотрел на, сидящего на полу Макса. Взрывая мозг, бешено понеслись в голове мысли. Кто я? Паштет!? Пудинг!? Идиот кулинарный!? Да я сейчас тебя, да всех вас такою же доской! Доской!!! Я тебе такой паштет покажу, жрать замучаешься!!! Гад, сволочь, лекции мне читал, а я вот убил! Убил из-за тебя!!! На лице моем теперь будет написано – «Убил». Господи, да кто же я, убийца, что ли!? И Леня затосковал, завыл в тоненький голос: «Я-а-а-а, х-а-я!!!» Испуганный Макс, в грязном спортивном костюме, бывшем когда-то белым, по-кроличьи припрыгал к разбушевавшемуся приятелю и стал полушепотом увещевать: « Ну, Лень, Леня, надо уходить. Уходим, Ленечка, и, пытаясь поднять его с колен, натужно приговаривал, – ну, давай, давай. Дава-ай»…

      Леня замолчал. Ему вдруг стало безмерно скучно. Он безразлично посмотрел на абсолютно незнакомого ему, затравленно озирающегося парня в грязном спортивном костюме.

      – Ты, иди. Я потом, – неожиданно для себя, как старший младшему устало приказал он.

      – Да-да, ты прав, я пойду. Только ты никому, ладно? – облизнул губы Макс и, пригнувшись, быстро выскользнул из подсобки магазина.

      Леня встал с колен и постоял немного, не до конца еще доверяя действительности, опустошенно глядя на разбросанные доски, с торчащими гвоздями, влажно поблескивающую лужу, на разбитые бутылки, избегая смотреть на самое страшное. На скрюченную фигуру того, кто недавно мог что-то говорить, что-то делать, кто был жив еще десять минут назад, хотя он-то больше всего и притягивал взгляд. «Надо уходить». Да. Надо уходить… И, повернувшись, Леня тоже пошел вон оттуда, где перевернулось все с ног на голову. Где обычный паренек, который хотел просто жить, вдруг получил неожиданный опыт. Опыт, с которым придется жить дальше, измеряя жизнь другими категориями…

      И побаиваться его потом начнут прежние знакомые. И никто уже не сможет назвать его по-другому, кроме как по имени, хотя никому он ничего и не расскажет…

      Но это будет потом,