Сияние. Стивен Кинг

ним; задающий вопросы и отвечающий на них; проситель и несгибаемый хозяин. Уллман сложил аккуратные ладошки на пресс-папье и в упор взглянул на Джека – лысеющий низенький человек в костюме банкира и галстуке спокойного серого тона. Гвоздика в петлице уравновешивалась маленьким значком на другом лацкане. Там золотыми буковками было написано только одно слово: СОТРУДНИК.

      – Мистер Торранс, я буду с вами предельно откровенен. Элберт Шокли – человек влиятельный, он много вложил в «Оверлук», который в этом сезоне впервые за свою историю принес прибыль. Кроме того, мистер Шокли заседает в Совете директоров, но в гостиничном бизнесе мало что понимает и сам это признает. Однако он дал вполне конкретные указания, какого смотрителя ему бы хотелось иметь. А именно: чтобы мы наняли вас. Я так и сделаю. Но если бы в этом вопросе мне предоставили свободу действий, я бы предпочел вас не брать.

      Джек, похрустывая пальцами, стиснул на коленях потные руки. Настырный сукин сын, настырный сукин…

      – Не думаю, что вас сильно интересует мое мнение, мистер Торранс. Мне

      сын, настырный сукин…

      – …это безразлично. Разумеется, ваши чувства по отношению ко мне никак не влияют на мое личное убеждение, что для такой работы вы не годитесь. Вы могли бы заметить, что во время сезона, а он длится с пятнадцатого мая по тридцатое сентября, в «Оверлуке» постоянно работают сто десять человек – по человеку на каждый номер. Вряд ли я многим по душе, и подозреваю, что некоторые считают меня изрядным мерзавцем. Если так, они не ошиблись. Чтобы управлять отелем так, как он того заслуживает, приходится быть изрядным мерзавцем.

      Тут он посмотрел на Джека – не будет ли комментариев, – и Джек опять сверкнул рекламной улыбкой, до того зубастой, что это могло показаться оскорбительным.

      – «Оверлук» строился с тысяча девятьсот седьмого по тысяча девятьсот девятый год, – продолжил Уллман. – До ближайшего городка – Сайдвиндера – сорок миль к востоку по дорогам, которые закрываются с конца октября до апреля. Выстроил его некто Роберт Таунли Уотсон, дедушка нашего нынешнего техника. Здесь останавливались и Вандербильды, и Рокфеллеры, и Эсторы, и Дюпоны. В президентском люксе побывали четыре президента: Вильсон, Гардинг, Рузвельт и Никсон.

      – Никсоном и Гардингом я бы не слишком гордился, – пробормотал Джек.

      Уллман нахмурился, но, несмотря на это, продолжил:

      – Мистеру Уотсону это оказалось не по силам, и в пятнадцатом году он продал отель. Потом отель продавали неоднократно: в двадцать втором, двадцать девятом и тридцать шестом годах. До окончания второй мировой войны он простоял без хозяина, а потом был куплен и полностью обновлен Горасом Дервентом – миллионером, пилотом, кинопродюсером и антрепренером.

      – Мне знакомо это имя, – заметил Джек.

      – Да. Кажется, все, до чего он ни дотронется, превращается в золото… кроме «Оверлука». Прежде чем первый послевоенный гость переступил этот порог, превратив дряхлую реликвию в место проведения шоу, отель сожрал