.

её девственности.

      Хотя она разжигала во мне чувственную тоску до самого что ни на есть предела, я все же испытывал по отношению к ней невыразимую нежность. Я принимал в ней участие, видя, как глупа и нелепа её мать и что г-н Арвель из одному ему известных побуждений не дает ей подобающего совета. Я хотел наслаждаться её искусственной любовью, которая была для меня все равно что освежающая новизна, и вместе с тем преподать ей урок честности, всё время думая исключительно о её интересах и будущем.

      Многого для неё я сделать не мог, но мне хотелось, чтобы она нашла себе достойного мужа и предстала перед ним девственницей. Так я ей и сказал. Я дал ей понять, что в день свадьбы я исчезну из её жизни, и каких бы чувств я к ней ни испытывал, они останутся при мне. Она всегда отвечала, что я буду её любовником. Я сказал ей, кроме того, что поскольку мы не состоим в браке, она в любой момент может честно признаться в том, что наша связь сделалась для неё утомительной, и я оставлю её без единого слова упрека. Я старался делать так, чтобы она не чувствовала себя стесненной, а самое главное – не пичкал её ложными обещаниями и сказками.

      Лили – Джеки

      Воскресный вечер

      (Без даты. Получено 8-го февраля 1898)

      Мой ненаглядный,

      Вот Вам словечко, накарябанное жутким пером, в спешке, на этом мятом листке, обнаруженном мной совершенно случайно. Вы сами просили, Вам же хуже!

      У меня нет времени даже дух перевести.

      Видите, мне уже пора покидать Вас. Меня зовут!

      Целую Вас всего… безумно!

      Лили

      Я был очень занят и болен. Острый приступ гриппа, перенесенного мной, которым я заразился от моей Лили, по-прежнему отвратительно себя чувствовавшей, оставил меня в обессиленном и подавленном состоянии; все суставы мои ныли, как никогда прежде.

      Возлюбленная моя была смертельно, опасно больна. Я делил с ней ложе страданий. Состояние её требовало, чтобы в комнате поддерживалась температура 70° F. Мерзкая зима подходила к своему долгожданному концу. Я часто вставал по ночам, выполнял её пожелания и спешил в другие комнаты, где термометр должен был показывать точку замерзания.

      Я покончил с "Азбукой" и отослал рукопись моему доброму другу Фандерпунку.

      Мое новое химическое изобретение оказалось на рынке 9-го февраля. Я едва мог держаться на ногах, и меня хватило лишь на то, чтобы закутаться в шубу и добрести до постели моей Лили.

      После мучительной ночи, когда я несколько раз вставал и выполнял свои обязанности сиделки, с ноющими членами, залитыми и моим собственным потом и потом моей страдающей подруги, я урвал все же несколько коротких часов сна, однако, намереваясь покинуть постель в восемь утра, я обнаружил, что все члены мои скованы; суставы затрещали, и я взвыл от боли. Спешу напомнить, что до того момента я не знал, что такое физическое страдание.

      В бессильной ярости, сходя с ума от сжигающего жара ревматизма, я потерял все то мужское, что во мне ещё было, и забылся настолько,