Сильные мира сего. Крушение столпов. Свидание в аду. Морис Дрюон

тянется так медленно, и настанет счастливый час нежданной свободы.

      Какой-то юный маньяк что-то записывал, точно машина, ничего при этом не понимая.

      И лишь два мальчика в двух противоположных углах класса слушали взволнованно, жадно, сосредоточенно, с выражением недетской серьезности на ребячьих лицах. Симон, продолжая говорить, попеременно смотрел теперь только на них. Он не сомневался, что они в тот же день кинутся в книжную лавку на улице Расина и купят томик избранных стихотворений Жана де Ла Моннери в издании Фаскеля. Стихи, которые они уже начали писать или начнут писать через год, будут отмечены влиянием поэта. И если эти мальчики даже станут когда-нибудь банкирами, адвокатами или врачами, они всю жизнь будут помнить этот час.

      Пройдет полвека, и нынешние школьники будут рассказывать своим внукам: «Я был в классе Симона Лашома в день похорон де Ла Моннери».

      Симон мысленно повторил: «Я был в классе Лашома» – и посмотрел на часы. Стрелка приближалась к десяти.

      – Запишите тему домашнего сочинения к следующей среде, – произнес он. – «Какие мысли пробуждают в нас две первые строфы стихотворения Жана де Ла Моннери „На озеро, как лист, слетает с ветки птица…“» Сравните эти стихи с другими известными вам стихотворениями, которые также навеяны природой.

      Пока ученики защелкивали портфели и выходили из класса, Симон Лашом быстро помечал в своем блокноте: «Для предисловия к посмертному изданию произведений Ж. де Л. М.: „Слава великих людей, за исключением полководцев, вопреки общему мнению не получает широкого распространения среди толпы. Она поражает лишь воображение избранных, а их немного встречается в каждом поколении; только этим избранникам дано постичь величие истинной славы, и, воспевая имя ушедшего гения, они сохраняют его в памяти своих современников“».

      Между тем дети неслись по коридору к швейцарской, радостно вопя:

      – Хорошо, если бы каждую неделю умирали какие-нибудь знаменитости!

      Симон не слышал их криков; машинально чистя рукавом свой новый котелок, он продолжал размышлять.

8

      Громкий стук внезапно разбудил малютку Дюаль. Она недовольно поднялась с постели и отворила дверь.

      – Ах, это вы? – воскликнула она. – Вы не теряете времени.

      Перед ней стоял Люлю Моблан с тросточкой в руке; подняться на пятый этаж по крутой лестнице было для него делом нелегким, он совсем запыхался.

      – Я пришел как друг, – с трудом выговорил он, – мы ведь так условились. Кажется, не рады?

      – Что вы, что вы, напротив! – ответила Сильвена, спохватившись.

      Она пригласила его войти. Лицо у нее было заспанное, глаза припухли, в голове стоял туман. Она дрожала от холода.

      – Ложитесь в постельку, – сказал Люсьен, – а то еще простудитесь.

      Она набросила на плечи шаль и, подойдя к зеркалу, несколькими взмахами гребня расчесала спутанные волосы. Люлю не отрывал глаз от ее измятой и порванной под мышками ночной сорочки, под